– Разумеется, нет. – На самом деле он не возражал бы, если бы она предупреждала его о своем появлении.
Он аккуратно положил очки на тумбочку и подвинулся, уступая ей место.
– Ты давно уже не заходил ко мне, – сказала Изабель. – Почему?
– Я был занят, – быстро ответил Эльдон.
– Чтением?
– Чтением и еще кое-чем. – Эльдон положил книгу на тумбочку рядом с очками.
– И еще кое-чем, – усмехнулась Изабель. – Например, болтовней с моей горничной о наших детях. Надо ли напоминать, что это касается только нас двоих? – Изабель сурово посмотрела ему в глаза.
Эльдон почувствовал, что его загнали в угол. Сейчас он как раз думал об Энни. Читая судовой журнал капитана китобойного судна, он вспоминал их прогулку в промороженной обуви.
– Нечего ответить? – неожиданно Изабель поняла, что разозлилась на мужа больше, чем сама думала. То ли потому, что он говорил с Энни о вещах, которые ее не касались. То ли потому, что, раз он говорит с ней на подобные темы, значит, между ними существуют какие-то скрытые от нее отношения.
– Почему ты рассказываешь моей горничной такие интимные вещи?
– Твоей горничной… Я полагал, она наша горничная. Ну, я рассказал ей о наших детях – мы разговаривали…
Никакая сила не заставила бы его проговориться, что Энни берет книги из его библиотеки, что они не раз прогуливались вместе и даже пили бренди у камина.
– Она рассказывала мне о своей семье, о том, как все они умерли от голода, и я вспомнил о наших детях.
Он вспомнил, как последнего их младенца в крохотном свертке поспешно вынесли из комнаты, где Изабель рожала, чтобы ни он, ни – не дай бог – она не увидели его посиневшего личика.
– Прости, но порой я не могу не думать, какими бы они были, если бы выжили. И какой была бы тогда наша с тобой жизнь.
Он хотел как лучше, и Изабель понимала это. Их дети сейчас были бы почти взрослыми, и ему не хватало именно взрослых детей, собеседников. Это она тоже понимала.
Изабель расстегнула на спине застежку платья и выскользнула из него.
– Подвинься, – сказала она мужу и юркнула к нему в постель.
Его тело вдруг показалось ей холодным, как камень. Он замер, вытянув ноги и прижав руки к туловищу.
– Можешь обнять меня, – сказала Изабель.
Но как только она произнесла это вслух, Эльдон понял, что подобное желание у него полностью пропало.
Свет керосиновой лампы беспокойно плясал на потолке над ними. Изабель не теряла надежды, что рука Эльдона найдет силу преодолеть, разделяющее их расстояние в несколько дюймов и прикоснуться к ней. В свое время его ласки выражались в том, что он гладил руками ее тело, словно проводил ими по контурам карты. Его радость при этом была сравнима с радостью путешественника, определяющего свое положение на незнакомой местности.