— Вывеска для чего? Для кого?
— Если вы захотите это выяснить, — сказал Блейкеншип, — то это влетит нам в копеечку. И потом, такие дела не так уж быстро раскручиваются, если раскручиваются вообще. Могу поставить тысячу против одного, что люди, использующие Филдинг Атисон, серьезно нарушают не один или два закона. Придется много потрудиться. И потом, ставлю две тысячи против одного, они попытаются раздавить любого, кто сунется. Черт побери, они явно не хотят разглашать свои секреты. Они занимаются бизнесом уже четырнадцать лет, и никто еще не раскусил их. Вы хотите, чтобы я послал в Лондон телекс и приказал копнуть поглубже?
— Нет, — сказал Алекс, — не сейчас. Посмотрим, как будут развиваться события в ближайшие дня два здесь. Если понадобится подключить к этому делу англичан, я позвоню тебе.
— Как Уэйн? — спросил Блейкеншип.
— Лучше. Гораздо лучше.
— Как его нога?
— Оставили.
— Слава Богу.
— Да.
— Слушайте, может, вам выслать подкрепление?
— У меня все в порядке, — сказал Алекс.
— У меня сейчас как раз два хороших человека не задействованы.
— Если они приедут сюда, то станут очередными мишенями. Как Уэйн.
— А вы — мишень?
— Да. Но чем меньше, тем лучше.
— Небольшое прикрытие...
— Я не нуждаюсь в прикрытии.
— А вот Уэйну понадобилось.
— Он сам был прикрытием.
— Думаю, вам лучше знать.
— Все, что мне надо, — печально произнес Алекс, — это божественное руководство.
— Если я услышу голос, взывающий ко мне из неопалимой купины, я сразу же дам вам знать, что он говорит.
— Я бы это оценил, — сказал Алекс.
— Можете рассчитывать.
— А кроме смеха, при всем моем желании довести это дело до конца, я совсем не хочу идти напролом с целой армией. Мне бы хотелось найти ответы таким способом, чтобы не заполнять японские больницы моими служащими.
Пять часов, в понедельник днем. Приемная доктора Инамури. Алекс — в бежевом кресле. Джоанна — в таком же кресле рядом с ним. Доктор — напротив них в одном из бордовых кресел. За окнами начинает смеркаться. В комнате включен приглушенный свет. Пахнет лимоном.
"Выглядит почти как религиозный ритуал", — подумал Алекс.
— Танцующие бабочки.
Во время последней встречи с Оми Инамури Джоанна вспомнила точные формулировки трех постгипнотических внушений, которые были сделаны ей человеком с механической рукой. Первое — предполагало блокирование памяти — "Напряжение, опасение и расхождение начались" — с этим они уже справились. Второе внушение касалось опустошающих приступов клаустрофобии и паранойи, которыми она страдала, когда кто-либо начинал намеренно интересоваться ее прошлым. Инамури закончил лечение, которое Алекс начал несколько дней назад, терпеливо убеждая Джоанну, что слова герра Доктора больше не имеют силы над ней и что все ее страхи не имеют основания. И никогда не имели его. Неудивительно, что третьим указанием герра Доктора было то, что она никогда не покинет Японию. А если она попытается выбраться из этой страны, если она даже только взойдет на борт корабля или самолета, порт назначения которого находится за границами Японии, у нее сразу же начнется сильное головокружение, расстройство желудка и нарушение координации. Любая попытка выбраться из этого заключения предназначала ей конец в ужасе и истерии. Ее безликие хозяева изолировали ее всеми доступными способами: эмоционально, интеллектуально, психологически, хронологически, а теперь даже географически. Инамури освободил ее и от этого последнего ограничения.