– Да, несут какуюто красную ягоду! – раздраженно сказал он.
Она не была похожа ни на одну из знакомых: ни в Тамбовской губернии, ни на севере Федор Федорович таких ягод не видал.
– И добро бы молодые матросы польстились, а то и старые туда же! Вон Власьич несет и ухмыляется, старая пакля! – указал на Карташева, своего всегдашнего противника, Ефим Зуб.
– Куда несете? Сыпьте эту чертову ягоду за борт! – гневно крикнул капитан Ушаков.
– Федор Федорович, она очень приятная. И совершенно зрелая! – ответил лейтенант Лавров, входя на шкафут.
– А какая это ягода, вы знаете? Ведь понятия не имеете, а едите! – злился Ушаков.
– Это кизил, – подошел вахтенный лейтенант Папаригопуло. – Татары считают, что он помогает ото всех болезней.
Возле капитана и лейтенантов уже образовалась толпа матросов. Вернувшиеся из лесу не знали, что и делать, – не хотелось расставаться с приятной добычей.
– Ваше высокоблагородие, она очень скусная, кисленькая.
– Извольте покушать! – протянул на ладони несколько желтокрасных ягод Власьич.
– У тебя немного. А вот у Макарыча, как у доброго маркитанта, – целый тюк. А ну, боцман, угостика диковинкой! – сказал Ушаков.
– Извольте, ваше высокоблагородие! Моя ягода – не в пример ихней: крупная, – протянул Макарыч туго набитую рубаху.
Ушаков взял горсть кизила, съел одну, другую ягоду. Улыбнулся.
– Ничего. Кислота приятная, – подобрел он. – Ну что ж, ешьте, ребята, разрешаю! Только с умом: не до отвалу.
– Его много не съешь!
– Мы, ваше высокоблагородие, его с кипяточком, навроде чая! – улыбался Макарыч.
– Вотвот, правильно!
– Они уже нажравши – дальше некуда! – вставил сбоку язвительный Ефим Зуб.
На следующий день сразу после подъема флага экипаж «Св. Павла» принялся за работу. Ушаков велел делать пристань. Унтерофицеры и матросы под наблюдением офицеров били камень, вязали фашинник, носили землю, забивали колья и закладывали фашинником и землей.
Всем руководил сам Ушаков.
Он показывал, как надо делать, учил нерасторопных, понукал ленивых.
Херсонская выучка пригодилась: работа кипела.
Весь 1786 год севастопольские корабли не выходили в море: еще было очень много дела на берегу, а флот слишком мал.
Ушаков построил казармы для экипажа, заложил на горе двухэтажный каменный госпиталь, а в Корабельной бухте, рядом с якорной стоянкой своего корабля «Св. Павел», выбрал и очистил «киленбанку» – место для килевания34 судов. Тут же готовились краны для постановки мачт на корабли.
Ушаков строил казармы для экипажа и все выискивал способы, как обеспечить эскадру питьевой водой, потому что пресной воды в Севастополе не хватало.