Женевьева смотрела на Джека с ласковой улыбкой. В этот момент он казался таким уязвимым, что ей хотелось обнять его и прижать к груди. «Но он не маленький мальчик, – напомнила себе Женевьева, – и не следует обращаться с ним как с малышом. Он четырнадцатилетний юноша, который жил в голоде и нужде и выжил благодаря своему уму и воле». Ей оставалось лишь надеяться, что он захочет жить у нее в доме – по крайней мере до тех пор, пока не перестанет нуждаться в ее защите и руководстве.
– Женевьева! – Джейми с ухмылкой заглянул в комнату. – А у нас для вас что-то есть. – Дверь снова закрылась.
Она улыбнулась: наверное, дети опять затеяли какую-то игру.
– Джек, мы уже довольно долго здесь сидим, – сказала Женевьева. – Пойдем пить чай?
Он кивнул и закрыл книгу с кораблями.
– Да, конечно. А можно, мы завтра опять посмотрим эту книгу?
– С удовольствием.
– Женевьева, впустите нас! – донеслось из коридора.
– Да-да, входите!
Дверь распахнулась, и дети втолкнули в комнату Хейдона.
– Скажите ей! Скажите! – кричали они, прыгая вокруг него. – Скажите прямо сейчас!
Хейдон достал из кармана конверт и подал Женевьеве.
– Что это? – спросила она.
– Два билета на дилижанс в Глазго. Поедем в среду на следующей неделе.
Она в замешательстве переспросила:
– Мы едем в Глазго?..
– Да, едем. В субботу вечером выдающийся художник Георг Булонэ открывает свою первую шотландскую выставку. Мы должны отобрать еще пятнадцать ваших лучших картин и завтра утром отнести их в галерею мистера Альфреда Литтона. Он собирается отправить их на корабле в свой филиал в Глазго, и их нужно должным образом оформить.
– Но мы не можем поехать в Глазго. У нас нет денег. – Женевьева с трудом воспринимала то, что ей говорил Хейдон.
– На самом деле есть. Мистер Литтон оказался весьма проницательным дельцом, он понял, какой удачей для него было бы прибытие самого затворника Булонэ. Я не мог ему это гарантировать и упомянул, что мой эксцентричный друг может стать благосклоннее, если там буду и я. Ну а поскольку я новобрачный, я не могу разъезжать без своей очаровательной женушки. Поэтому мистер Литтон был так любезен, что предложил оплатить все наши расходы.
Женевьева недоверчиво смотрела на Хейдона. Ей ужасно хотелось увидеть, как ее картины будут выставлены в галерее, но…
– Я не могу оставить детей… – пробормотала она.
– Нет, можете, – возразил Оливер. – Я о них позабочусь.
– Не бойтесь, мы с Дорин накормим детей и уложим спать в восемь часов, – сказала Юнис. – Езжайте в Глазго, повеселитесь. Ни о чем не тревожьтесь.
– Подумайте, ведь ваши картины повесят в галерее, и их увидит весь мир! – Саймон в возбуждении схватил Женевьеву за руку.