– Здесь, – тоже тихо отозвался Игнат.
– К вам тут это… пришли, – в недоумении осматривая пустые углы, прошептала Рая.
– Кто?
– Иван Сергеевич…
– Рая, ну что за церемонии в самом деле? – в голосе начальника звякнули знакомые раздраженные нотки, и помощница, словно очнувшись, кивнула и исчезла за дверью.
Игнат прикрыл глаза. Тоже мне, «Иван Сергеевич»… Он знал Ивана всю жизнь. Их родители жили по соседству, дружили, часто ходили в гости показать друг другу своих розовощеких младенцев и поговорить о политике.
Позже, уже встав на ноги, Иван с Игнатом, подобно молодым самцам в стае, принялись выяснять, кто из них самый сильный, смелый, ловкий. Способов определиться с этими качествами было предостаточно, но они всегда выбирали проверенный – мордобой. Не помогало ничего: ни уговоры, ни слезы, ни наказания. Детьми, подростками и юношами Игнат с Иваном метелили и мутузили друг друга по поводу и без. Хорошенько подрались накануне вступительного экзамена в институт и наутро, пугая преподавателей синяками, кровоподтеками и незрелыми суждениями о жизни, оба с треском провалили экзамен. Отметили это достижение в кабаке и вышли оттуда лучшими друзьями.
Коротая время до нового штурма институтских стен, они на пару провернули несколько довольно рискованных, но прибыльных афер, одну – с перепродажей икон, другую – со спекуляцией кур с пригородной птицефабрики. У Игната от тех времен осталось воспоминание об ощущении бушующего в крови адреналина и непреходящего счастья. Несколько лет слились в один бесконечный прекрасный день. Ему казалось, что они тогда почти не спали. Он вздохнул. Теперь он не мог отделаться от мысли о том, что вся его жизнь проходит как во сне.
– Игнат, ты где? – как будто издалека раздался голос друга, вошедшего в кабинет.
Игнат вздохнул. И правда, где он теперь?..
Как-то раз, в тот самый период торговли иконами, они с Иваном заночевали в деревенской избушке. Незадолго до этого хозяйка-старушка преставилась, и они, вовремя оказавшись в нужном месте в нужный час, как стервятники, караулили свою добычу и ждали попутку, чтобы с утра убраться из глухого села. За бревенчатыми стенами старого дома выли то ли собаки, то ли волки, то ли болотные твари. В печи гудели души мертвых, и ветер бился в обколотые стеклышки столетних окон. Обстановка была настолько гнетущей, что даже их, молодых сволочей, проняло. Они отвернули ликами к стене печально смотревших на них святых, достали парочку приправленных гашишем сигарет, кое-как устроились на полу и заговорили об эскапизме и ответственности. О том, как велико бывает желание все бросить и исчезнуть. Уехать, разложив все необходимое по карманам, сесть на самолет и сойти с него на другом конце света, как в другой жизни. Оборвать все связи, остаться один на один с собой и подчинить воле свои воспоминания и чувства. Но нельзя! Не имеет права настоящий человек на бегство. Ведь побег – это беспомощное преступление. Да, жить тяжело, но надо держаться или хотя бы делать вид, что ты держишься, для себя, для своих родных и близких, для чистоты своей души в конце концов… Устав от бесконечных разглагольствований, Игнат вдруг увидел вместо входной двери звездное небо и зеленого человечка размером с табуретку и заснул со страху.