Молодежные компании Витя не любил. Однажды, побывав на дне рождения одноклассника, он почувствовал себя неловко, слушая анекдоты про евреев. Причем, рассказывал их отец именинника, взрослый мужчина, и рассказывал очень артистично. Герои анекдотов Абрам или Сара, а иногда Рабинович, попадали впросак из-за своей хитрости либо из-за жадности. Ни у мамы Розы, ни у Арона Марковича этих качеств не было и в помине. Но кто их знает, остальных евреев…
Витя смеялся больше всех, а отсмеявшись, громко, чтобы слышали все, сказал:
– Надо бы рассказать эти анекдоты моим приемным родителям, пусть посмеются. Запомнить бы только.
Так он впервые импульсивно дистанцировался от них, и постепенно стал задумываться о том, что его усыновление имеет и оборотную сторону.
– Розенблат, ты куда после десятого? – спросила его как-то одноклассница Лена, дочка первого секретаря райкома партии.
– Конечно в художественный. Куда же мне еще?
– А, ну туда, может, и примут, – вроде бы как успокоила Лена.
– Почему «может быть»? Поступлю, значит, примут.
– Ну, не совсем так, – усмехнулась она. – В Баумановский, например, с такой фамилией вряд ли поступишь.
– Почему? – глупо спросил он и тут же сообразил, почему.
Разговор оставил тяжелый осадок. Но гром грянул, когда до выпускных экзаменов оставалось всего несколько месяцев. Шел 1953-й год. Страну потрясло сообщение о разоблачении «убийц в белых халатах» – известных врачей кремлевской больницы. Газеты и радио раскалялись от праведного гнева, требуя суровой кары врачам-отравителям. Русакова вызвал к себе первый секретарь обкома партии. Они давно знали друг друга, были на ты.
– Володя, надо почистить наши медицинские учреждения… Сам понимаешь.
Русаков понимал. Надо, значит, надо.
– Но Арона не отдам, – заявил он.
– Ты что, с ума сошел? Как это «не отдам»?
– Не отдам! – набычившись, твердил Русаков. Оба перешли на крик. Наконец, устав от перепалки, Русаков, понизив тон, спросил: – Иван Андреевич! Все, как говорят, под богом ходим, от судьбы и несчастного случая никто не застрахован. Случись что с твоими близкими, к кому бы ты обратился, скажи, как на духу?
Аргумент подействовал.
– Ладно, в госпитале пусть останется. Но с главного убери. Все. Это не обсуждается.
Через неделю, вернувшись с работы, Роза Моисеевна сказала Вите:
– А меня на пенсию проводили. И правильно, надо молодым дорогу уступать.
Событие, потрясшее страну, она никак не комментировала. Арон Маркович встретил свое понижение, как всегда, бесстрастно. В конце концов его не лишили возможности стоять у операционного стола. Было ли ему жаль своего детища, госпиталя, который он создавал с нуля и сделал образцовым медицинским учреждением – этого никто не узнал. Главврачом назначили Сергея Борискина, тридцатилетнего хирурга, который считал Арона Марковича своим учителем. «Наверное, это неплохо, все-таки из своего коллектива», – подумал Арон Маркович.