Инспектор встал, чтобы налить себе ещё. Повернувшись к Лорен спиной, он положил в чашку ложку сахарной пудры.
— Только этого не хватало! — напряг он голос, чтобы перекрыть звяканье ложечки в чашке. — Ей осталось три месяца до выхода в отставку, у нас уже куплены билеты в Париж. Знаю, у вас двоих это такой спорт, но я вам не позволю все нам испакостить.
— Не припомню, чтобы мы с вами встречались раньше, и совершенно не понимаю, о чём вы толкуете. Нельзя ли объяснить?
Пильгез поставил на стол стаканчик с кофе и подвинул его к Лорен.
— Осторожно, очень горячо. Выпейте это, и я вас отвезу.
— За эту ночь я уже причинила много неприятностей людям вокруг меня, вы уверены, что…
— Я считай четыре года как в отставке. Что они теперь могут мне сделать, после того как лишили работы?
— Так я могу вернуться туда?
— Ещё как можете!
— Почему вы это делаете?
— Вы медик, ваше дело — лечить людей, а я полицейский, предоставьте задавать вопросы мне. Едем, я должен привезти вас обратно до смены дежурства, это через четыре часа.
Лорен вышла за полицейским в коридор. Наталия подняла голову и посмотрела на Пильгеза.
— Что ты делаешь?
— Ты оставила дверь клетки открытой, дорогая, нот птичка и выпорхнула.
— Смеёшься?
— Ты сама жалуешься, что я никогда не смеюсь. Я заеду за тобой в конце твоей смены, заодно верну малышку.
Пильгез открыл дверцу машины для Лорен, потом обошёл «меркьюри гранд маркиз» и уселся за руль. В салоне пахло натуральной кожей.
— Она слишком новая для меня, но моя старушка «торнадо» этой зимой испустила дух. Если бы вы слышали галоп трехсот восьмидесяти пяти лошадок у неё под капотом! У нас с ней на счёту не одна славная погоня!
— Любите старые машины?
— Нет, это я так, для разговора.
Заморосил мелкий дождик, на ветровом стекле раскинулись сверкающей гирляндой дождевые капли.
— Знаю, у меня нет права задавать вам вопросы, но всё-таки почему вы выпустили меня из камеры?
— Вы сами на это ответили: вы принесёте больше пользы у себя в больнице, чем если будете и дальше пить дрянной кофе у меня в участке.
— А у вас, значит, обострённое чувство общественного долга?
— Хотите, чтобы я вернул вас в полицию?
Безлюдные тротуары блестели в ночи.
— А сами-то вы зачем все это натворили, из-за обострённого чувства долга?
Лорен помолчала, глядя в окно, потом ответила:
— Понятия не имею.
Старый инспектор достал пачку сигарет.
— Не волнуйтесь, я уже два года не курю. Так, жую, и все.
— Правильно, так вы продлеваете себе жизнь.
— Не знаю, доживу ли я до глубокой старости, но, честно говоря, на пенсии, на диете без холестерина да ещё при запрете на курение жизнь и так кажется мне слишком затянувшейся.