Честняком купив билеты, они вошли в тюзовское фойе, где и разместилась, как выразился Пиночет, «выставка достижений кошачьей промышленности».
На котов западали преимущественно юркие пегие старички и расплывшиеся дамы закатного возраста. В корзинках попискивали розовоносые котята. Взрослые породистые коты и кошки предпочитали сопеть в две дырочки, закрыв глаза, чтобы не видеть окружающего безобразия. Только у одной дамочки худой черный кот гневно вращал янтарными глазами и шипел, как проколотая шина. А вообще, каких тут только мастей не было — сиамские и ангорские; серые, сизые, каурые, буланые и гнедые; тупомордые и лысые…
— Вот он! — громко заявил Пиночет, едва они ступили пару шагов по тюзовскому фойе. И уверенно двинулся, ледоколя плечами тусующийся на выставке народ. На ходу расстегивая кожаную куртку, доставая из-за пояса пистолет, передергивая затвор.
Таныч держался позади, и хотя пиджак расстегнул, светить оружием пока не торопился. И правильно делал.
Пиночету еще оставалось с десяток метров до плетеного кресла, до прямой стариковской спины, над которой на куриной шее торчал седой затылок, когда на высокой ноте завизжала женщина. На редкость мерзко, и на ее визг стали оглядываться. А она не просто визжала, она при этом показывала пальцем на пистолет в руках Пиночета. И тут же проснулись и акапельно на разные голоса замявкали хвостатые раритеты.
Два мордоворота в черных очках, дежурившие слева и справа от старика, обернулись и слаженно запустили пятерни подмышки, будто их синхронно кусают блохи.
Пиночет вскинул правую руку, и пистолетный ствол два раза пыхнул огнем. Выстрелы, не смягченные глушителем, встряхнули парящий под сводами Театра Юного Зрителя аллергический кошачий пух. Охранники, не успев достать оружие, повалились: один с дырой во лбу, другой — с простреленным глазом.
Пиночет же так и шел дальше, держа руку вытянутой, готовый нажимать на спусковой крючок столько раз, сколько понадобится.
Женщина, переполошившая выставку, захлебнулась своим визгом и, теряя плачущих котят из корзинки, побежала на второй этаж, будто кому-то было интересно ее догонять. Вот разлетелось зеркало. Вот кошачьим когтем ранило невозмутимый фейс типичного британского стюарда, пытавшегося удержать в руках взбесившегося от ужаса перса-экзота. Падали на пол хозяева кошек, кто-то из них прижимал к себе своих хвостатых питомцев, чуть не ломая хребты, большинство же спасало самих себя, а кошки и коты с истеричным мявканьем разбегались кто куда. Клочьями витала кошачья шерсть.
Патроны закончились, когда Пиночет достиг плетеного кресла с вжавшимся в него Вензелем. Пина выщелкнул пустую обойму, готовясь загнать новую.