— А это, — Кудрявцев к взятке присовокупил клочок бумаги, — этапы большого пути Ожогова, чтоб в архивах легче найти. — Майор отпустил окурок в урну. — Ну, я побежал.
— Дай еще сигаретку, а лучше — пару, — виновато улыбнулся капитан. — И не забывай расписку. — Тут же, на подоконнике, капитан написал, выдрав страницу из блокнота: «Я, Иннокентий Иванович Вернидуб, получил от Кудрявцева Юрия Витальевича в долг сто рублей, каковые обязуюсь вернуть в течение месяца». Теперь к взяточнику было не придраться, пусть прямо на этом месте их обоих скрутят парни из Службы внутреннего надзора.
— Держи уж всю пачку, побирушка.
Майор небрежно спрятал расписку, пожал приятелю руку и уверенной походкой двинул к лестнице. Капитан убрал подаренную пачку, жадно трижды затянулся и вслед за майором прогулялся до лестничного пролета. Поздоровался с поднимающимся коллегой:
— Привет семье!
— Красные штаны — два раза «ку»! (Вчера по Первому каналу вечером давали «Кин-дза-дзу»).
Спускаться капитан не стал, а, приподнявшись на цыпочки, заглянул вниз. Он увидел плечо и затылок покидающего дом приятеля и, кажется, остался доволен.
Вернувшись в кабинет, капитан придвинул к себе телефон. Звонил он ни кому иному, как московскому потрошителю майору Горяинову.
— Алло, Инокентий Вернидуб беспокоит. Как вы и предполагали, Кудрявцев у меня появился… Да, четыре золотых… Да, очень интересовался делом и притворился, что дочь убитого не узнает… для отвода глаз попросил меня найти досье на какого-то урку… Завтра!
* * *
Они открыли дверь большого салона, когда патриарха «джелем-джелем» Джафара Матибрагимова вели к сцене, где его уже поджидал один из черножилеточных молодцов. Молодец держал внушительный деревянный молоток, которым патриарх должен ударить в гонг. Отбить начало второго раунда.
— Мы приносим извинение за опоздание. — Запыхавшийся Пепел догнал патриарха у самой сцены, ухватил за рукав халата и виновато заглянул в выцветшие глаза. — Не наша вина.
Хотя формально они, конечно, успели — гонг еще не прозвучал.
Джафар ожег гадже взглядом. Этот взгляд предназначался даже не Пеплу — всем собравшимся давалось понять, что старец очень не в восторге от присутствия нецыганских личностей на празднике цыган. В прежние времена, наверное, с этим делом было строже.
Рокки, который был чернее тучи, демонстративно отступил от Пепла. Дескать, перед вами русский, что с него возьмешь! Мол, я сам не рад, что вынужден сопровождать этого гадже, не по своей воле, мне приказали.
— Тебе еще надо занять свое место, — пробурчал патриарх, начиная величественное восхождение по ступенькам на сцену.