Она увидела, как выходит мсье Гир, и остановила на нем долгий, непривычно серьезный взгляд. Молодые люди громко разговаривали между собой. Кавалер повернулся к ней, сказал несколько слов, вынул из кармана пятифранковую бумажку и, вручив ей, поцеловал в лоб.
Мужчины забрались всей компанией в такси и уехали по направлению к Парижу. А она медленно пошла прочь, словно недоумевая, как это вышло, что она осталась одна. Мсье Гир стоял неподвижно и ждал, пока она отойдет подальше. Неторопливой походкой, не оглядываясь, она шла в том же направлении, куда уехало такси. Она знала, что мсье Гир идет за ней. Она слышала его шаги, звук очень тонких подошв, которые, казалось, еле касались тротуара.
Было совсем темно. В магазинах закрылись ставни. Освещены были только окна кафе. Принаряженные по-воскресному семейства возвращались домой, дети шли впереди.
Между мсье Гиром и служанкой было метров десять. Потом стало пять. Потом он сделал три быстрых шага, но остановился, соблюдая прежнее расстояние.
Так они шли примерно четверть часа, и она время от времени чуть поворачивала голову — этого было мало, чтобы его увидеть, но достаточно, чтобы знать, что он все еще здесь.
Наконец она вошла в маленький бар, где у стойки, изогнутой подковой, оставалось небольшое свободное пространство.
— Лимонад с сиропом.
Поставив локти на жестяную поверхность стойки, она смотрела на мсье Гира, который встал на противоположном конце и стыдливо произнес:
— Лимонад с сиропом.
Двое мужчин, стоявших в глубине, внимательно рассматривали их и даже прервали беседу, пока к ним не подошел хозяин и не возобновил прежнюю болтовню.
Служанка пересчитывала монеты в сумочке. Глаза ее ярко блестели, щеки горели после долгого пребывания на холоде, приоткрытые губы были красными как кровь.
— Сколько с меня?
Она была так разочарована, что и смотреть не хотела на мсье Гира.
— Четырнадцать су.
Мсье Гир положил один франк на стойку, вышел одновременно с ней, не дожидаясь сдачи, и пропустил ее в дверях.
Она решила, что сейчас он заговорит, улыбнулась, готовясь уже протянуть ему руку, сказать: “Здравствуйте…”
Но он промолчал, и она опять пошла впереди, сильнее прежнего покачивая полными бедрами.
Ближе к городу огней становилось больше, народу тоже. Девица все шла и шла несколько усталым, но ровным, упорным шагом. На площади она села в трамвай, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, идет ли он за ней. Может быть, ей это было безразлично?
Мсье Гир сел на три скамейки дальше.
Трамвай прошел по центральным улицам, запруженным толпой, где было множество кафе, лавчонок с безделушками, парочек, идущих в обнимку. Мсье Гир был бледен, очевидно от усталости. С ним так уже случалось — он бледен до синевы, под глазами появлялись круги, и казалось, что из него выпустили воздух. Исчезал прежний облик румяного, жирного, странного человечка. Глаза теряли бессмысленную пристальность и, казалось, призывали на помощь.