— Извините…
Он нашел место как раз над парочкой, в следующем же ряду, и так как скамьи были без спинок, его колени касались поясницы девушки.
Зрители топали ногами в унисон, а духовому оркестру не под силу было бороться с северным ветром, который относил звуки прочь от трибун.
Наконец на огромное поле выбежали маленькие человечки, одни в желто-синих полосках, другие в красно-зеленых. Выйдя на середину, они о чем-то посовещались, потом раздался свисток — и толпа дружно взмыла.
Мсье Гир съеживал плечи, чтобы не так мерзнуть, но, главное, старался держать в неподвижности колени, так как служанка опиралась на них, откинувшись как на спинку стула, в то время как рукой в лайковой перчатке она по-прежнему крепко держала под руку своего спутника.
Пестрые человечки носились по полю, время от времени замирая на месте по свистку, а мсье Гир смотрел на теплый затылок в золотом пушку в полуметре от него. Девушка не оборачивалась, но, должно быть, чувствовала взгляд, прикованный к ее затылку. Иногда задавала вопрос после очередного свистка:
— В чем там дело?
Она следила за игрой, ничего в ней не понимая. Спутник ее пожимал плечами. Трибуны гремели, как барабан, вздрагивали, даже покачивались, когда тысячи людей одновременно вскакивали на ноги с воплем.
Мсье Гир не вставал с места. В перерыв он огляделся по сторонам, будто его внезапно разбудили, окинув взглядом успокоившуюся, размягченную толпу, в которой каждый опять что-то жевал. Девушка ела примороженный апельсин, сдирая ногтями кожуру. От брызг сводило челюсти. Острые зубки впивались в мякоть, губы вытягивали сок, воздух вокруг пропах апельсином.
— Кисленько… — с удовольствием сказала служанка. — Теперь бы сигаретку.
Она курила, округляя губы над картонным мундштуком, как все, кто курит ради эффектного вида, не чувствуя вкуса табака. Запахи смешивались во что-то кисло-сладкое, и казалось, что они исходят от этой круглой, прямой как колонна шеи рыжеволосой.
— Кто выиграл?
Мужчина читал спортивную газету, не обращая внимания на маленькую ручку, державшую его. Перерыв заканчивался. Игроки выбежали на поле. Опять свисток то останавливал свалку, то заново вызывал ее.
К концу почти стемнело, и зрители топали ногами, чтобы согреться. Отдельные снежинки лениво пролетали в сероватом воздухе, и одна из них, миновав навес над трибуной, села на зеленую шляпку и там растаяла.
На выходе началась толчея, и мсье Гир, несомненно, потерял бы парочку из виду, если бы молодой человек не повстречал друзей.
Они стали кучкой у одного из выходов, его спутница осталась немного в стороне.