— Это кто?.. Маргарита?.. Да, это я, Луи… Что ты сказала?.. Нет, из Ниццы… Объясню после… Фернандома?..
Скажи ему, что все идет хорошо… Да… Баттисти попытался взять меня на крючок, да ничего не вышло… Алло!
Послушай! Если ты увидишь одного из тех… Поняла?.. Я не хочу, чтобы меня дурачили. Вот и все… До свидания, Рита!
Всего ничего проехал в автобусе, каких-то несколько километров, а все равно как в чужой стране. В Тулоне не меньше пяти десятков баров, куда он может зайти и где каждый подаст ему руку. В Марселе достаточно прогуляться пять минут, чтобы встретить знакомых. И во всех этих местах, вплоть до Лаванду, везде, где можно найти кабачок и партнеров по игре в шары, он чувствовал себя как дома.
Он решил зайти в кино, потом отыскал ресторанчик, где отведал равиоли, а в одиннадцать часов еще прогуливался по проспекту Победы. Засунув руку в карман, он вертел зажигалку, а когда увидел тесную лавчонку ювелира, еще открытую в такой поздний час для неудачливых игроков, не удержался и зашел.
— Сколько может стоить эта вещица? — спросил он.
Женщина за прилавком, еврейка лет сорока, оглядела его с ног до головы:
— Хотите продать?
— Если дадите подходящую цену.
— А у вас есть удостоверение личности?
Он улыбнулся, сообразив, в чем дело:
— Не бойтесь, я ее не украл.
— А я ничего и не говорю…
— Если бы и сказали, я все равно бы не обиделся.
Сколько дадите?
— Могу предложить триста франков.
— Значит, стоит тысячу.
— Может быть, если покупать. Но когда продаешь…
— Давайте!
— Наличными не имею права. Оставьте ваш адрес, и вам перешлют по почте. Так полагается.
Он подумал и сказал:
— Нет, так не пойдет.
Если бы ему дали эти триста франков здесь, на месте, он бы решился, но раз нужно ждать…
Самое забавное, что ему все время приходила на ум та смуглянка, которая, приоткрыв дверь, встретилась с ним взглядом. Нужно будет в ближайшее время рассмотреть ее поближе…
Ладно. Хватит шататься по городу. Он направился к вилле Карно и, добравшись до третьего этажа, увидел Констанс, которая дожидалась его у приоткрытой двери.
— Входи быстрее! А я уж думала, что ты не вернешься, — прошептала она. — Где ты пропадал так долго?
Констанс успела переодеться. Теперь на ней был лиловый пеньюар, отороченный белым пухом, что придавало ей отдаленное сходство с епископом.
— Ты где-нибудь поел?
— Черт возьми, а как же!
— А я тебе здесь приготовила.
Она и вправду все приготовила. На лампы были надеты шелковые абажуры, на круглом столике его дожидался ужин — холодный цыпленок, салат, половина лангуста, бутылка вина.
— Ты в самом деле не голоден?