– Смотришь на эти безобразия, и помимо воли хочется убежать на природу. Я б с удовольствием выбрался в горы, если бы всю Лапландию не опоганили лопари. Ты ж понимаешь, что я имею в виду, а?
– Моя жена саамка, – сказал Рённ.
Улльхольм сразу нахмурился, замолчал и отошел к окну. Он стоял там часа два, печально глядя на недобрый, изменчивый мир вокруг.
Рённ подготовил два четких вопроса, которые хотел задать раненому. Для верности даже записал их в блокнот. Первый: «Кто стрелял?» И второй: «Как он выглядел?»
Рённ сделал еще и другие приготовления, а именно: поставил на стул портативный магнитофон и перевесил микрофон через спинку стула. Улльхольм не принимал участия в этих приготовлениях, он ограничился тем, что время от времени критически посматривал на Рённа от окна.
Часы показывали двадцать шесть минут третьего, когда медсестра вдруг наклонилась над раненым и быстрым нетерпеливым движением руки позвала к себе обоих полицейских.
Рённ быстро схватил микрофон.
– Думаю, что он приходит в сознание, – сказала медсестра.
Лицо раненого стало меняться. Веки и ноздри задрожали.
Рённ протянул микрофон.
– Кто стрелял? – спросил он.
Никакой реакции. Рённ подождал несколько секунд и повторил вопрос:
– Кто стрелял?
Губы больного шевельнулись, и он что-то сказал. Рённ переждал две секунды и вновь спросил:
– Как он выглядел?
Потерпевший ответил и на этот раз, уже несколько отчетливее.
В комнату вошел врач.
Рённ уже раскрыл рот, чтоб повторить второй вопрос, когда мужчина на кровати повернул голову в левую сторону. Нижняя челюсть у него отвисла.
Рённ посмотрел на врача, и тот серьезно кивнул ему, складывая инструменты.
Подошел Улльхольм и сердито сказал:
– Ты что, в самом деле не можешь больше ничего от него добиться?
Потом громко обратился к больному:
– Слушайте, господин, с вами разговаривает старший полицейский инспектор Улльхольм…
– Он умер, – тихо сказал Рённ.
Улльхольм вытаращил на него глаза и бросил только одно слово:
– Идиот!
Рённ выключил микрофон и понес магнитофон к окну. Там он осторожно перемотал ленту указательным пальцем правой руки и нажал на кнопку воспроизведения записи.
– Кто стрелял?
– Днрк.
– Как он выглядел?
– Самалсон.
– Ну и что это нам даст? – сказал Рённ.
Улльхольм секунд десять зло, с ненавистью смотрел на него, а затем сказал:
– Что даст? Я обвиню тебя в служебной халатности. Ты же понимаешь, что я имею в виду, а?
Он повернулся и вышел из комнаты. Его шаг был быстрым и энергичным. Рённ грустно смотрел ему вслед.
* * *
Когда Мартин Бек распахнул дверь Дома полиции, ледяной ветер бросил ему в лицо горсть острых, словно иголки, снежинок.