— И вы не побоялись впустить к себе в дом незнакомого человека?
— У него такая благородная внешность. К тому же он в годах. Ну нельзя же, согласитесь, в каждом человеке видеть грабителя или убийцу. Кроме того, ближе к старости человек несколько иначе смотрит на эти вещи.
Словом, я вам признался.
— Глеб Борисыч, вы не знаете, почему я до сих пор держу вас на пороге?
— Нет, извините.
— Да потому, смешной вы человек, что испугали меня до смерти. Проходите, пожалуйста.
— Нет-нет, я хочу сказать вам еще вот что…
Звонил Бернар. — Он по-птичьи наклонил голову набок и внимательно посмотрел на Еву. — Вчера вечером. Он беспокоился, что вы не берете трубку.
— Боже! — Она взволнованно затеребила поясок халата. — Все очень просто: я не успела включить телефон. — На этот раз она не лгала, телефон действительно был отключен.
— Он будет звонить вечером. А еще он передал вам привет.
— Спасибо. Может, зайдете?
— Нет, благодарю. Ко мне сейчас придет друг.., мы с ним должны доиграть партию в шахматы…
Ева метнулась в; кладовку и достала оттуда чемодан.
— Я же совсем забыла! Все проспала. У меня для вас посылка. От Пейрара.
— Ну вот… Спасибо. Это тоже про саранчу, но только про другую…
Он ушел, а Ева решила все-таки перед тем, как звонить Драницыну, выпить чаю. На столе она нашла маленькую сафьяновую коробочку. Она открыла ее и обомлела: там лежало кольцо с крупным бриллиантом. Гриша..'. Ева поцеловала кольцо и еще долго стояла, глядя в окно.
* * *
Вечером, когда она ждала прихода Драницына и нервничала, не зная, что ей лучше надеть, позвонил Бернар.
— Бернар! Говорю сразу, что у меня, глупой, был отключен телефон. Долетела хорошо, чувствую себя нормально. Жду прихода Левы.
Фибиху кассету передала. Ты почему молчишь?
— Рад слышать твой голос. Я ужасно скучаю. У меня новости неутешительные. Ты была права. — Он говорил очень тихо. — Я не должен был ей объяснять…
— Что случилось? — У нее мороз пошел по коже и ее снова охватил страх. Она словно вынырнула из цветного дурмана удовольствий, и теперь настало время реальных черно-белых событий.
— Я сказал Натали, что у нас с тобой все серьезно и что я не смогу выполнить наш уговор.
— И что? Как она отреагировала?
— Она сказала, что это теперь не имеет значения. Сказала и ушла. И больше из своей комнаты не выходила. Симон сейчас у нее…
— Что с ней?
— Меланхолия. Черная меланхолия. И еще: она спрашивала, отдала ли ты Драницыну пакет.
— Лева еще не пришел. Как только придет, так сразу же и отдам.
— Ну хорошо, я так ей и передам.
— Бернар, поцелуй ее от меня. Все, дорогой, звонят. Это, наверное. Лева. Целую.