В сторожке царили тишь и покой. Обе девчонки, уже одетые, спали в обнимку на тахте. Турок Алина бесцеремонно скинула на пол, — им все равно, — а сама сидела на пуфике и откровенно клевала носом. Она так и не сняла с лица маску и, наверное, ей было жарко.
Стоило мне войти внутрь и с грохотом опустить рюкзачок на пол, как Алина вскочила и зашипела:
— Не разбуди! — тыкая пальцем в сторону тахты.
Я испуганно замер, но девочки продолжали мирно посапывать, не обратив на меня, слона, никакого внимания.
— Ты все закончил? — Алина на цыпочках подкралась ко мне, и я молча кивнул в ответ. — Тогда уходим. Пока не проснулись эти красавицы. — Она схватила валявшиеся на грязном столе «Вальтер» и «Беретту» и догнала меня уже на пороге.
Со стройплощадки мы выбрались через дыру, обрамленную телами трех сладко спящих овчарок. Меся грязь, перебежали к «поршу» и, только устроившись в кабине, вздохнули свободно.
— Не курила со времен сотворения мира, — пожаловалась Алина и потянулась за «Данхиллом», забытым в машине. — Слава, рвем когти отсюда! — Она повернула ключ зажигания и дожидаясь, когда немного прогреется двигатель, повернулась ко мне. — Рассказывай! Рассказывай! — Ее всю трясло от нетерпения.
— А чего рассказывать? Все, как обычно… Там был сад. — Я открыл бардачок и отыскал пачку «Ригли'с». — Сад с миллионом цветов и бассейном. И зеленым-зеленым газоном. — У Алины начали округляться глаза. — Знаешь, как пахнет под дождем ночной сад?
— Ты надо мной смеешься? Да, Слава? — Алина протянула руку и потрогала мой лоб.
— А еще там была собака. Бультерьер. Добрый-добрый. Он мне помогал…
— Тебе надо поспать.
— …Белый, отлично воспитанный бультерьер, который живет на крыше. Совсем как Карлсон.
— Не пугай меня, Славка! — Алина отпустила сцепление, и «порш» задом выкатился на дорогу.
— Я не пугаю, милая девочка.
— И не называй милой девочкой.
Я рассмеялся и, приоткрыв окно, выкинул обертку от «Ригли'с».
— Все равно, милая. Ведь я, кажется, очень тебя люблю.
Алина бросила на меня недоверчивый взгляд.
— Действительно, очень-очень… Ладно, проехали. Нам сегодня еще предстоит прослушивать кухню Эрлена. И нажимать на кнопку. А вот после этого поедем домой и будем беседовать о любви, сколько влезет. — Я потянулся и сладко зевнул. — Там, на крыше, действительно живет бультерьер…
* * *
Первые признаки жизни в квартире Эрлена проявились в восемь утра. Сначала я услышал, как заработало радио, — наверное, в спальне. Потом вдалеке кто-то громко и протяжно зевнул. Виртуозно зевнул, ну прям как в опере! А минут через десять в ванной зашумел душ.