– Надеюсь, что так, – улыбнулся он. – По этому виду спорта я имею высокие достижения.
И он вышел, деликатно оставив ее одну, чтобы она привела себя в порядок.
Франческа села на кровать, закуталась в толстое белое полотенце и зарылась лицом в ладони, сгорая от стыда и унижения. Какой же несусветной идиоткой она себя выставила! Как ей теперь смотреть Дейву в глаза?
Как же так случилось, с отчаянием думала она, как? Я так старалась забыть Патрика. Заставляла себя вытравить его из памяти, во всяком случае, не вспоминать – и вдруг зову его по имени! Мое тело требует его как наркотика. Да почему, черт побери, почему?
Горячие слезы омыли ей лицо. Ты думала, что сможешь командовать собой, Франческа, горько прошептала она себе, и тебе многое удалось, только со своим сердцем ты не сумела сладить.
Не желая тревожить Франческу, но не дождавшись ее, Дейв поднялся наверх и, стоя перед открытой дверью спальни, смотрел, как она плачет. Ему было бесконечно жаль ее, и он не знал, чем ее успокоить, как справиться с этой роковой случайностью, которая заставила ее так горько плакать, а его – проститься с надеждой. Он хотел было уйти, чтобы понапрасну не смущать ее, но в этот момент она подняла глаза и увидела его.
– Я такую дурочку сваляла, – прошептала она. – Ты, должно быть, ненавидишь меня.
– Нет, что ты!
Он вошел в комнату и присел перед ней на корточки.
– Ничего особенного не случилось, – негромко сказал он. – И вообще, я никогда не смогу тебя возненавидеть. Мы ведь друзья, правда? Так и знай. – Он на секунду умолк, а потом продолжил: – Знаешь, иногда кажется, что тебе позарез нужен один человек. А на самом деле тебе нужен совсем другой. И в один прекрасный момент это всплывает наружу. – Он взял ее за руку и нежно провел пальцем по ладони. Он впервые заметил шрамы на ее запястье – на этом месте она обычно носила часы. Ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть от нее свой шок. – Есть вещи, которые мы не в силах изменить, Фрэнки, – продолжил Дейв, – это вросло в душу, навеки осталось в ней, вот как эти шрамы. Тебе придется научиться с этим жить, принимать это как оно есть.
Он дотронулся до отметины на запястье.
– Это сделал он?
Она покачала головой.
– Нет. Единственное, что он оставил, – это любовь. Но, оказывается, она болит сильнее всего.
– А он знает об этом?
– Зачем? Впрочем, он, конечно, знал. Все дело в том, что я оказалась для него неподходящей парой.
Она сказала это так просто, так по-детски наивно, что Дейву захотелось обнять ее как ребенка.
– Может быть, если бы я изменилась, он не оставил бы меня.