Патрик Девлин обвел пальцем контур лица Франчески Кэмерон, потом встал и подошел к бюро и достал оттуда папку. Сев снова за стол, он не мог отвести глаз от фотографии в журнале.
Он не впервые смотрел на ее снимки. У него набралась целая папка вырезок. Ему было приятно сознавать, что ей сопутствует успех, что его боль и страдания не напрасны, они помогли ее признанию. Но эта радость не могла окупить тех дней и ночей, когда он страстно и безнадежно тосковал по Франческе, отчаянно пытаясь полюбить Пенни, брак с которой не принес ему ни крупицы счастья.
За последние два года не было ни дня, чтобы Патрик не думал о Франческе, не размышлял о том, где она теперь, что делает. Несмотря на занятость, несмотря на молниеносность собственной карьеры, память не затухала. Он помнил все – шелковистую кожу, аромат волос, звук голоса. Не было дня, чтобы ему не хотелось поговорить с ней, рассказать о Пенни, вымолить ее прощение. Ни единого дня.
Иногда он задумывался о том, правда ли он был так счастлив в те дни, или они кажутся такими прекрасными на фоне сегодняшних страданий. И тогда он открывал свою заветную папку, чтобы посмотреть на эти дивные черты, на необыкновенную зелень глаз, и ему казалось, что она вновь с ним. Ощущение близости было столь ярким, что он будто слышал ее голос и чувствовал свою ничтожность по сравнению с ее природной мудростью. Мой отец был алкоголиком, говорила она, и потому я стараюсь любить его еще больше. Именно потому. А он, Патрик, при всем своем образовании и опытности, не мог достичь такой степени мудрости. Он не мог полюбить Пенни, и ему оставалось только жить рядом с нелюбимой женщиной, жить во лжи, притворяясь любящим мужем той, что превратила его жизнь в ад.
Оторвавшись от фотографий, Патрик взглянул в окно, обрадовавшись яркому солнечному дню. Он взял ножницы и вырезал статью и новую фотографию из «Вога». Потом сложил вырезки в папку, закрыл журнал. Хватит на сегодня, подумал он.
Он встал, запер папку в бюро и, выйдя из кабинета, прошел в гостиную, где положил журнал в стопку на столе. Подойдя к окну, он выглянул в сад, любуясь зеленой листвой, залитой солнцем. Пенни срезала розы. На руках ее были громоздкие рукавицы. Она была полностью поглощена своим занятием и казалась вполне довольной. Он вздохнул. Конечно, на самом деле она была далека от довольства, но, живя с Пенни, приходилось следовать девизу – день прошел, и слава Богу.
Он уже собирался отойти от окна, но тут поймал на себе ее взгляд. Она выпрямилась, потерла затекшую спину и, сняв рукавицы, помахала ему, а потом сложила руки на животе. Он подумал, как она сейчас безмятежна и как ей идет беременность. Жаль, что на самом деле все гораздо сложнее и печальнее.