— У вас зубы болят? — спросила я.
— Да, не знаю сам, что такое. Должно быть, простудился.
— А вы бы к дантисту.
— Не хочется. Боюсь, что только даром развередит.
— Гм! Надуло, верно?
— Должно быть.
— А вы бы припарку положили согревающую.
— Вы думаете, поможет? — оживился он вдруг.
— Не знаю. А вот есть еще одно народное средство. Мне нянька говорила, опытная старуха. Нужно, знаете ли, хлеб с керосином пожевать и привязать к щеке.
— С керосином? Это интересно. Только зачем же жевать?.. Может быть, можно просто размешать?
— Не знаю. Она говорила, что жевать.
Он радостно вскочил со стула и пожал мне руку.
— Знаете, это идея. Очень вам благодарен. Это, конечно, вздор, но тем не менее... И много нужно керосина?
Он так загорелся нянькиной терапевтикой, что даже забыл прописать мне рецепт.
Трудно русскому человеку лекарство принимать.
Конечно, наука, в нее не верить нельзя. Ну, а "сустав" — тот как-то уютнее, душевнее.
Жаль, что степенному кучеру запрещена практика. Я бы послала к нему моего доктора.
Всех людей по отношению к нам мы разделяем на "своих" и "чужих".
Свои — это те, о которых мы знаем наверное, сколько им лет и сколько у них денег.
Лета и деньги чужих скрыты от нас вполне и навеки, и, если почему-нибудь тайна эта откроется нам, — чужие мгновенно превратятся в своих, а это последнее обстоятельство крайне для нас невыгодно, и вот почему: свои считают своей обязанностью непременно резать вам в глаза правду-матку, тогда как чужие должны деликатно привирать.
Чем больше у человека своих, тем больше знает он о себе горьких истин и тем тяжелее ему живется на свете.
Встретите вы, например, на улице чужого человека. Он улыбнется вам приветливо и скажет:
— Какая вы сегодня свеженькая!
А через три минуты (что за такой срок может в вас измениться?) подойдет свой, он посмотрит на вас презрительно и скажет:
— А у тебя, голубушка, что-то нос вспух. Насморк, что ли?
Если вы больны, от чужих вам только радость и удовольствие: соболезнующие письма, цветы, конфеты.
Свой — первым долгом начнет допытываться, где и когда могли вы простудиться, точно это самое главное. Когда, наконец, по его мнению, место и время установлены, он начнет вас укорять, зачем вы простудились именно там и тогда.
— Ну как это можно было идти без калош к тете Маше! Это прямо возмутительно — такая беспечность в твои лета!
Кроме того, чужие всегда делают вид, что страшно испуганы вашей болезнью и что придают ей серьезное значение.
— Боже мой, да вы, кажется, кашляете! Это ужасно! У вас, наверное, воспаление легких! Ради бога, созовите консилиум. Этим шутить нельзя. Я, наверное, сегодня всю ночь не засну от беспокойства.