— Мне проще тебя убить, — задумался Арганус. — Лучше все сделать самому, чем получить союзника, который завтра же может стать врагом.
— Решение за тобой, — невозмутимо ответил де Гарди. — Я прожил долгую жизнь и не боюсь умирать. Ты жаждешь власти, но для меня она — пустой звук. Мне нужна свобода не для того, чтобы править, а для того, чтобы никому не подчиняться.
— Если ты никому не будешь подчиняться, зачем ты мне?
— Я помогу тебе свергнуть Балор Дота и занять трон, потом ты поможешь мне обосновать школу магии. Каждый десятый ученик будет моим, остальные — твои.
— По рукам! — согласился Арганус. — Клавдий, покажи нашему гостю, как принимают клятвы в Бленхайме, после чего можешь быть свободен. И поговори с К’йеном — я не хочу, чтобы во время собачьих боев возникли сложности.
Батури молча достал из-за пазухи клеймо Эльтона и протянул его де Гарди.
— Знаешь, что это? — не нуждаясь в ответе, спросил вампир. Получив утвердительный кивок, продолжил: — Клянись. И быстрее: у меня есть незаконченные дела…
* * *
— Сколько можно об одном и том же? — недовольно пробурчал Трисмегист.
— Столько, сколько нужно, — отрезал Сандро. — Возможно, сегодня последний день, когда я увижу Энин. «Бои» не за горами, начало войны тоже. Сейчас я здесь, но где буду завтра, загадывать не берусь. Клавдий поможет мне защитить Энин, но я не уверен в том, что этого будет достаточно. День, то есть ночь, будет кровавой.
— Ты много на себя берешь. — Глупость любого влюбленного уже давно вошла в легенды, но рассуждающий здраво Трисмегист, даже зная это, не мог смириться с незадачливостью своего ученика. — Энин не девочка. Если ты не забыл, она старше тебя, и у нее на плечах есть своя голова. Пусть ею и решает.
— Она не сможет решить правильно, — не согласился Сандро. — Все мы ошибаемся, все иногда выбираем не того помощника или не ту сторону на баррикадах, делаем то, чего делать нельзя, отказываемся от руки друга и жмем руку врагу. Но это не причина, чтобы друзья поступали так же и отворачивались от того, кто ошибся.
— Говоришь, друзья? — съехидничал друид.
— Любовь — в первую очередь дружба, — не задумываясь, отчеканил воспитанник, и наставнику не нашлось, что возразить. — Быть может, я совершаю глупость, помогая и опекая Энин — разумом я это понимаю, но сердцу приказать не могу. Человек… — Сандро осекся, на миг задумавшись, словно пробуя последнее слово на вкус. После недолгих сомнений продолжил: — Любой человек, даже самый умный и расчетливый, попав под колеса любви, перестает руководствоваться здравым смыслом. Его поступки вершат эмоции, и я готов с этим смириться, Альберт. Смирись и ты.