– Да нет, милый Мишенька, это будет драма, где главным героем все равно будет город. Это фильм о тяжелом восемнадцатом годе, о людях, поверивших в счастья и не убежавших на Юг. Героями фильма будут журналисты и печатники, вагоновожатые и рабочие электростанции, актеры и художники.
– Ну а любовь будет, – усмехнулся Мариенгоф.
– Обязательно.
– Вагоновожатого с печатником.
Все захохотали.
– Да нет, – ответил Леонидов, – любовь, украшающая жизнь.
В кафе с шумом вкатилась веселая компания киношников во главе с Леной Иратовой.
– Все привет.
– Почему так тихо?
– Где тапер?
– Мы гуляем.
Бертеньев подошел к столу Леонидова.
– Добрый вечер, коллеги.
– Здравствуйте, Вадим.
– Олег, я вчера был в журнале «Россия», в следующем номере стоит Ваша повесть «Старец» о Распутине. Я не удержался, прочел сверку, отлично, просто очень здорово.
– Спасибо, Вадим, редко, кто из нашего цеха хвалит коллег.
– Потому что они завидуют, а мне завидовать, вроде, не с руки.
– Вадим! Вадим!
Послышался капризный голос Лены.
– Простите, друзья, меня зовут, – Бертеньев видимым сожалением откланялся.
– Хороший парень, – сказал ему вслед Колесников, – дружелюбный, пишет неплохо, широкий.
– Уж больно хорош, – недобро сказал Мариенгоф. – Из людей такого типа я признаю только нашего Олежку.
– Спасибо, Толя, – улыбнулся Олег.
– Одним спасибо не отделаешься, пишешь роман тайно от всех, жаль, что Сережи нет, он бы тебя не одобрил.
– Право слово, Олежек, сухое спасибо в горло не лезет, – печально вздохнул Михаил Романович.
– Чем отметим?
– Я буду вино, – сказал Мариенгоф.
– Я тоже, – поддержал его Колесников.
– А я коньяк, так уж и быть, – махнул рукой Благородный отец.
– А я маленькую рюмочку ликера, – Татьяна неслышно подошла и положила руки на плечи Леонидова.
Он вскочил и обнял ее.
Лена за своим столом, увидев это, сказал громко:
– Какой мерзавец.
– Кто, Леночка? – встрепенулся Бертеньев.
– Просто так, налейте мне шампанского.
Шварц сидел в кабинете Тыльнера, читал протокол.
– Все правильно, Генрих Карлович?
– Слово в слово.
– Тогда напишите «с моих слов записано правильно и мною прочитано». На каждой страничке распишитесь.
Шварц аккуратно расписался.
Вошел Николаев.
– Ну как, все в порядке, господин Шварц?
– В полнейшем, Александр Иванович.
– Тогда скажите мне, дорогой мой финский подданный, где Вы были в день кражи?
– Простите, а какого числа она случилась?
– Двадцать шестого того месяца.
– Надо подумать.
Шварц достал из кармана кожаную записную книжку, начал листать.
– А, вот оно, двадцать шестое. Я остановился в Петровском переулке, дом 1. В пансионате мадам Сергеевой, утром вместе с соседом, господином Корнье, французским коммерсантом, мы завтракали, потом я пошел на Никольскую в аукцион, приобрел этюд Коровина и пару серебряных безделушек мастерских Грачева. Потом поехал в кафе «Домино», там я ждал антиквара Гусарова.