– Какую, можно узнать?
– Всегда. Красный генерал интересуется драгоценностями покойного Мамонта Далькского и ныне здравствующего Митьки Рубинштейна.
– Любопытно, очень любопытно, – Манцев взял папиросу, задумчиво постучал мундштуком по столу. – А мы то голову ломаем, зачем он в Москве объявился?
Штальберг нахально взял еще одну папиросу и закурил, пуская в потолок тугие кольца дыма.
– Судя по Вашему делу, – продолжал Манцев, – Вас использовали для выявления немецкой агентуры.
– Гражданин Манцев, меня никто не использовал. Не смотря на мою немецкую фамилию, я бы, есть и буду, если успею, патриотом России. Когда началась война, я случайно выяснил, что в Москве и столице есть люди, которые платят весьма приличные деньги нашим милым интеллигентам за пораженческие настроения. Я сам, меня никто на канате не тянул, пришел к Мартынову и предложил свои услуги.
– Судя по Вашему делу, Вы сработали весьма удачно.
– Да, потому что я презирал всех этих краснобаев: присяжных поверенных, общественных деятелей, продажных журналистов, купленных писателей.
– Вы вскрыли в Москве целую организацию.
– Не только в Москве, благодаря мне в пятнадцатом году арестовали Митьку Рубинштейна и еще целую кучу придворной мрази. Их взяли на даче немецкого резидента. Именно за это, несмотря на то, что я не носил форму, мне пожаловали Станислава третей степени с мечами.
– Как фронтовику, – удивился Мальцев.
– Меня могли прихлопнуть в любое время, для этого не надо было сидеть в окопах, как мой коллега Леонидов.
– Вот как мы сделаем, – сказал Манцев, – Вы пойдете в другую комнату, я прикажу принести Вам чай и бутерброды, и Вы напишите мне все подробно.
– Я могу забрать свой портсигар и зажигалку?
– Сделайте одолжение.
Спиридон Котов, он же Спирька Кот, вселился в пятикомнатную квартиру в доходном доме страхового общества «Россия».
Дверь сыщикам открыла его жена Александра Котова, которая славна была среди блатных как нежадная скупщица краденного.
Она отступила вглубь коридора, здоровая, хорошо кормленая бабища.
– Ну что приперлись. Нет Кота дома, и где он я не знаю, он со мной полгода не живет, другую нашел!
– Разберемся, – Тыльнер шагнул в комнату.
– Куда! – завопила мадам Котова.
– Тащить верблюда, – участковый надзиратель отодвинул ее могучим плечом.
Тыльнер вошел в огромную гостиную, обставленную мебелью в стиле ампир.
На стенах висели портреты дам и серьезных мужчин в форменных сюртуках.
– А это кто, Котова? Родичи твои?
– Именно. Я девица была из богатой купеческой семьи, это Котов жизнь мою испортил. Мамочка с папочкой, – Котова перекрестилась на портрет, – на том свете слезами горючими обливаются, какое несчастье с их доченькой случилось.