Тут-то меня и осенило – водка!
Положение моё было довольно плачевно. На меня наседала толпа алчущих водки аборигенов.
– А ну, пошла вон отсюда. – Во мне взыграл инстинкт мелкого собственника. Я схватил рюкзак и водрузил его на ящик.
Со стороны посёлка подъехал мотоцикл. С облегчением я увидел за его рулём милиционера. Он соскочил с седла и направился к нам. Милиционер был здоровенный, наверное, двухметрового роста, и все его торчащие из-под формы части тела были покрыты короткой рыжей шерстью, как у орангутанга. Милиционер, оказавшийся при ближайшем рассмотрении майором, спокойно подошёл к ним и резко, без размаха, ударил беззубого кулаком в лицо. Тот упал и пополз в сторону.
Люди бросились врассыпную, мелко семеня и пыля ногами. Я для себя отметил, что все они были обуты в резиновые сапоги самого разного фасона и размера – что выглядело диковато, учитывая, что грунт здесь очень живо напоминал Сахару. Так я её, по крайней мере, представлял.
Разогнав мятежную толпу аборигенов, милиционер соблаговолил обратить своё всемилостивейшее внимание на мою убогую персону.
– Так, – он окинул меня тренированным взглядом сперва сверху донизу, а затем – снизу доверху. – Почту привёз?
– Какую почту? – проблеял я. – Я, эта… Экспедиция…
– Экспедиция, – подозрительно поглядел на меня милиционер, на этот раз по-римски прямо. – Документы!
Я послушно протянул ему паспорт.
– Тьфу на тебя! Ты что мне суёшь? Ах, паспорт? Я же сказал – документы! Ах, какие документы?! Разрешение на въезд в СЭЗО! Какое СЭЗО?! Свободную Экономическую Зону Орхоян! Откуда взялась?! Постановлением Думы муниципального образования посёлка Орхоян номер сто четырнадцать от седьмого октября тыща девятьсот девяносто четвёртого года! К кому приехал? К какому Зимгаевскому?! – В этих фразах совершенно отчётливо прозвучала, как ни странно, совершенно московская сентенция «Понаехали тут…» – Ах, к Зиму? Экспедиция? – В этом месте пафос борца с заезжей преступностью стал заметно снижаться. – Из Москвы? Так бы сразу и сказал! А то стоите тут, ждёте, пока ламуты обберут! Кто? Да ламуты это поселковые! Твари конченые! Работать не могут и не хотят, вечно толкутся у пристани и взлётки! Да что вы тут стоите, пылища-то какая! Поехали! Куда поехали? Да вы же к Зиму? К нему и поедем.
Посёлок Орхоян (раньше он звался посёлком городского типа, имевшим в советском новоязе когтистую аббревиатуру – п. г. т.) стоял на побережье Охотского моря уже более трёхсот лет. В принципе, Орхоян, так же, как Охотск, Тауйск и Гижига, были острогами (в смысле – крепостцами, а не тюрьмами), с которых шла колонизация берега Охотского моря. Но на берегу Охотского моря колонизировать было особенно нечего, те оленеводческие племена, кочевавшие по этой горной и совершенно бесплодной стране, номинально признали власть русского царя, брать с них было совершенно нечего, и вся эта система пограничных фортов постепенно пришла в упадок. Гарнизоны оттуда убрала ещё мудрая немка Екатерина II, но вокруг каждого солдатского поселения остался посёлок-охвостье – брошенные туземные бабы, их выросшие дети с уже собственными малыми детьми – и всё это уже привыкшее к русскому укладу, русской пище и русскому образу жизни на окраине страны, про которую они не имели, в большинстве своём, даже смутного представления. В таком посёлке непременно заводились батюшка, несколько русских промышленников, торговец или два. Зимой к нему подкочёвывали стада оленных людей и была ярмарка. На ярмарку приезжал урядник.