– Как помочь тебе, уважаемый Хубилай?
– Соблюсти традицию степной свадьбы.
– Что ты имеешь в виду, устроить состязание всадников или лучников?
– Смеешься надо мной, позор чингисидов!
– Нет, просто я тебя не понимаю.
– Достань свой зеленый халат, надень и звони в колокольчик, оглашая радостью всю округу.
– А у тебя есть уже кто-то на примете?
– Кажется, да.
– Она согласна?
– За кого ты меня принимаешь! Я что, спрашивать буду? Выходи немедленно и делай, что тебе говорят! У-у-у, о, предок мой степной волк, не оставь в беде, подгони нерасторопного Джучи. Вызываю тебя. У-у-у!
– Не вызывай, Хубилай, очень прошу! Я сейчас через минуту. Я уже видел, то ли волка, то ли собаку – это было очень, очень страшно. Только не уговаривай меня выпить. Хорошо?
Через пару минут Джучи, действительно, обрядившись в праздничный зеленый, как сама благоухающая степь, халат, шел, звеня маленьким буддийским колокольчиком. Звук пронзительно несся по коридору, на одном конце которого в торжественной позе, сложив ноги калачиком, сидел подбоченившийся Хубилай, а на другом находилась комната избранницы. Часы показывали что-то около трех часов ночи. Жизнь только-только замерла, постояльцы заснули. Джучи двигался неторопливо, как подобает свату именитого жениха, нарочито шаркая матерчатыми туфлями без задников. Весь его вид был исполнен гордости и достоинства. Шапка, отороченная хвостом лисы, налезала на глаза, сияющие огнем радости и великодушия:
– Люди, выходите. Хубилай женится! – Он повторил эту фразу десятки раз, пройдя до цели не более двадцати шагов, сопровождая речь высокими нотами колокольчика.
И люди: опасливо отворяли двери, просовывали головы в образовавшиеся проемы, глядели заспанными глазами, недовольно морщили лица, помятые подушками. А Джучи все шел. Казалось, весь этаж готов был порвать монгола, как тузик грелку, за нарушенный долгожданный сон. Кроме одного человека. Конечно, этим человеком был поэт Вячеслав Бальзамов, для которого лишний шум являлся необходимым атрибутом маскировки. Он демонстративно вышел в коридор и сел в позу лотоса рядом с Хубилаем. А Джучи шел. Наконец, сват остановился и постучал в дверь:
– Алю, выходи. Хубилай женится. – Не услышав ответа, он повторил просьбу. За дверью послышалось шлепанье босых ног:
– На ком он там женится в три ночи? – голос Альбины Ростовской явно не предвещал ничего хорошего.
– На тебе, Алю. На тебе! – бодро затараторил сват.
– Ну, сейчас я вам покажу веселую монгольскую свадьбу. Поскачете на своих маленьких, волосатых лошадках прямиком в свои юрты. – Дверь распахнулась, и над потомком непобедимых монголов в одной сорочке, с мокрой половой тряпкой в руке, нависла колоколами грудей взбешенная женщина. Перепуганный Джучи дышал в ложбину двух женских полушарий, проглотив язык. Ростовская размахнулась: