— Он ушел за голубем, — ответила она, поднимаясь с дивана.
Высокая. Высокая и потрясающе красивая. Каждый изгиб ее роскошного тела волновал и дразнил. Теперь уже злясь, Сандро хмуро смотрел, как натурщица снимает с крючка синюю шелковую накидку, оборачивает вокруг себя и завязывает на талии. Склонив голову набок, она взглянула на гостя, заметив, наконец, его смущение.
— Вы что-то не похожи на человека, который когда-либо покупал голубей!
— А зачем они мне? — удивился Сандро. — Я и на самом деле никогда не покупал голубей.
— Маэстро потребовался голубь для портрета, — объяснила незнакомка, кивая в сторону мольберта.
Жест был плавный, изящный.
Любопытно. Сандро снял черную бархатную шапочку, сбросил с плеч черный, с алой подкладкой плащ, перекинул его через спинку стула и подошел к мольберту.
На его взгляд, картине слегка не хватало скромности, хотя в композиции явно ощущался талант Тициана. Игра света и тени придавала полулежащей женщине поразительно яркое сияние. Налитая, словно напоенная весенним дождем почка, она была изображена на ложе, покрытом легкой тканью, а сверху, через распахнутые ставни, низвергался каскад золотых монет.
— Даная, — хрипло произнес Сандро.
— Да, богиня-девственница, очаровавшая Зевса. Нравится?
— Я же не Зевс!
Но Сандро не мог отвести глаз от картины. Первое впечатление — Даная преисполнена страстью, вожделением, однако, внимательно вглядевшись в лицо, он понял: восторженный взгляд выражает идею более величественную, нежели исступленное наслаждение. У женщины на картине был вид невинной девушки с широко открытыми глазами и одновременно… многоопытной куртизанки.
— Вам неинтересно, о чем думает Даная? — натурщица стояла за спиной, совсем рядом. Сандро ощущал ее дыхание.
Гость застыл. Притворившись, будто рассматривает дымку облаков на заднем плане, он на самом деле, любовался соблазнительной грудью женщины.
— Боюсь, я не очень сведущ в искусстве, — Сандро повернулся к незнакомке.
Она стояла так близко, что можно было видеть, как в ее темно-синих глазах преломляется свет зимнего солнца.
— О! Тогда останьтесь, м… м… — девушка прикусила губу, как это обычно делал Сандро.
От ее слов у него запершило в горле.
— Кавалли. Сандро Кавалли, — прокашлявшись, представился он.
Натурщица подошла еще ближе, глаза были полны восхищения.
— Вы… Страж Ночи?
— Да, — ответил Сандро, зная, что его род занятий вызывает трепетный интерес. — А вы?
— Лаура Банделло.
«Лаура Петрарки, — подумал Сандро. — Да, эта женщина может вдохновить мужчину на стихи! Какого-то другого мужчину, — напомнил он себе, — но не Стража Ночи! Его поэзия — это ритм преступного мира и размер отчаявшихся душ».