Это странное волшебство (Стюарт) - страница 3

Трудно было бы найти лучшее время для приглашения. Пьеса, в которой я играла, провалилась после нескольких жалких представлений, и я осталась без работы. Это была моя первая работа в Лондоне – «большой шанс», что частично объясняло мою депрессию. Никаких карт не осталось в рукаве, агентства вежливо меня отвергали, за ужасную зиму я устала, упала духом и серьезно задумалась, в двадцать пять-то лет: не сваляла ли я дурака, выбрав, вопреки всем советам, сценическую карьеру. Но все ведь знают, что сцена – не профессия, а вирус, я его и подцепила. Поэтому я работала, до прошлого года пробивала путь, как все начинающие, а в конце концов решила, что три года на ведущих ролях в провинции достаточно, чтобы поискать удачи в Лондоне. И она вроде ко мне обернулась. Через десять месяцев эпизодических ролей на телевидении и одной странной роли в мыльной опере мне нредложили кое-что существенное. Но пьеса осела подо мной, как умирающий верблюд, после двухмесячного показа. По крайней мере мне повезло больше, чем тем тысячам, кто до сих пор пробивается к нижней ступеньке лестницы. Они сидят в захламленных офисах, а я – на террасе виллы Форли, а передо мной столько недель сияющего солнца Корфу, сколько я пожелаю выдержать.

Перила огромной террасы нависали над поросшими лесом скалами, которые круто спускались к морю. Под балюстрадой облаками клубились кроны сосен, остро и горячо пахли под утренним солнцем. За домом разливались прохладные леса, маленькие птички сверкали и щебетали. Залив спрятался за деревьями, но вид все равно роскошный – спокойная вода в изгибе Корфу, а на севере туманно неопределенные призрачные снега Албании. Абсолютно и неправдоподобно мирная картина. Ни звука, кроме пения птиц, и никого, кроме деревьев, неба и моря. Я вздохнула: «Ну уж если это и не волшебный остров Просперо, то он должен бы им быть… А кто эти твои романтические близнецы?»

«Спиро и Миранда? Дети женщины, которая для нас работает, Марии. У нее коттедж у главных ворот Кастелло, ты видела его прошлой ночью по дороге от аэропорта».

«Помню свет… Маленький домик, да? Значит, они уроженцы Корфу. Как, кстати, их называют, корфузианцы?»

Она засмеялась: «Идиотка, корфиоты. Да, они – крестьяне-корфиоты. Брат работает для Годфри Мэннинга на вилле Рота. Миранда здесь помогает матери».

«Крестьяне? – Слабо заинтригованная, я дала ей возможность продолжать игру. – Забавно встретить здесь такие имена. Кто был этот их начитанный папочка, Лео?»

«Лео, – сказала любящая жена, – по моему глубокому убеждению, не читает ничего, кроме римской „Файнэнши-ал тайме“, последние восемь лет. Он бы подумал, что „Просперо и Миранда“ – название инвестиционного фонда. Нет, это намного чуднее, чем ты думаешь, любовь моя… – Она улыбнулась мне, как кошка канарейке, и я увидела, что приближается порция сплетен, которые она именовала „любопытные факты, которые тебе следовало бы знать…“ – Официально Спиро назван в честь святого этого острова, на Корфу каждого второго мальчика зовут Спиридон. Но, поскольку наш выдающийся житель Кастелло был причиной такого крещения и появления на свет близнецов, надо полагать, готова спорить, что он крещен именем Просперо».