Дедовы гости уже ушли, но Максимовна не забыла жалобы внука, начала Юрку ругать, мамка обругала тоже, но Юрке было все равно.
К концу дня на мотоцикле приехал милиционер. Он наскоро расспросил, как все произошло, и записал всех в свидетели. Все были на месте, только не оказалось папки, он куда-то ушел, и никто не видел куда.
- Ладно, - сказал милиционер, - хватит этих. Имущество надо прибрать.
- Это нас не касаемо, - сказал дед, - мы туда не ходим, в это дело не впутываемся. Пускай дожидается, покуда та дамочка возвернется али родственники приедут. А хочете - забирайте али опечатайте как полагается.
- Я чем, пальцем опечатывать буду? Ладно, под вашу ответственность. В случае неприезда родственников сообщите.
Он покрутил ручку руля, стукнул сапогом по какому-то рычагу, мотоцикл затарахтел и укатил.
Папка вернулся затемно и пьяный. Мамка стала его ругать за то, что он опять пьет в долг и чем будет отдавать, а папка кричал, что это не ее забота, у нее он не попросит, а она дура, потому что не понимает, какой человек пропал и как бы он папке помог пробиться, познакомиться с тем московским художником... Юрка не любил, когда папка напивался, но тут он на него даже про себя не сердился - он не ожидал, что папка будет так переживать из-за Виталия Сергеевича...
За ночь ветер ослабел, а утром утих совсем. Но взбудораженное море ревело, грохотало по-прежнему, переправа не работала, и дорога была пуста. И вдруг к дому подъехала серая запыленная "Волга" с темными клетками на дверцах. Из нее вышли злой шофер, тощий парень в очках, который, несмотря на жару, был во всем черном, даже рубашка у него была черная, и поблекшая женщина с исплаканным запудренным лицом. Губы у нее были накрашены, но помада стерлась, осталась только по краям, и было видно, что губы у нее тонкие, а помадой она их дорисовывала, делала больше. Парень был такой же тонкогубый, но высокий лоб и тонкий хрящеватый нос у него были точь-в-точь как у Виталия Сергеевича. Юрка догадался, что это его жена и сын.
- Будь оно проклято! - сердито сказал шофер, вытирая потное лицо. Кабы знал, что такая дорога, сроду бы не поехал...
- Вам за это платят, - хмуро сказал очкатый.
- Да что мне те деньги? А машина обломается, кто будет платить?
Они не стали слушать шофера, пошли во двор. Навстречу им вышел дед, и тут же прибежали мамка и Максимовна. Лица у них были горестные, сочувственные.
- Мы получили телеграмму, - сказала женщина, - где-то здесь мой муж... здесь он... - Губы ее задрожали, она никак не могла выговорить нужное слово.