Клодия ощутила гнетущее, обескураживающее и совсем необъяснимое разочарование в неожиданном посетителе. Она часто сталкивалась с тупостью и предубеждениями и теперь без труда узнавала их твердокаменный облик. Полуулыбка, смягчавшая ее исхудалое, узкое лицо, исчезла, губы сжались в суровую линию. Она внезапно почувствовала себя разоблаченной под слепящим светом знойного летнего дня и возненавидела неизвестного за то, что он дал ей осознать свою страшную уязвимость.
Кто он – репортер? Нет, на репортера он так же не похож, как и на коммивояжера. На жалованье газетчика тысячедолларовый костюм не купишь.
– Не перейти ли нам тогда к делу, мистер… э-э-э? – Она подняла брови, что, как ей было известно, подчеркивало врожденную горделивость ее лица. Крис называл ее красавицей и, хотя она считала, что обладает чрезмерно резкими чертами лица и стандартно миловидной ее не назовешь, заставил ее этому поверить. А теперь они стали и того резче, утончившись от тошноты, постоянно отбивавшей ей аппетит, и страшного напряжения, с каким она перед всеми притворялась беззаботной и невозмутимой.
Он пренебрег прозвучавшим в ее словах приказом:
– Марк дома?
– Марк? – Поскольку она ждала нового, завуалированного выпада, осуждающего ее поведение, безобидный вопрос о постояльце застиг ее врасплох.
– Марк Стоун.
– Марк Стоун. – Она медленно повторила имя, чтобы успеть подумать. Безобидный? Этот? Ну нет. О ком он вынюхивал сведения, о ней или о Марке? И не из-за него ли молодой человек последние недели вел себя по-странному виновато? Или Марк попал в какую-то беду и не хотел увеличивать бремя Клодии, беспокоя ее своими невзгодами?
Клодия снова посмотрела на посетителя, ждавшего ответа с явным нетерпением. Бесспорные признаки богатства не гарантировали его честности и порядочности, в чем она имела все основания быть уверенной. Но и при втором взгляде подчеркнуто тонная одежда не скрывала угрозу, таящуюся в кривой, ехидной улыбке, холодных суженных глазах, напряженной шее и развороте плеч под облегающим пиджаком. Он пришел, ожидая неприятностей, и приготовился встретить их в штыки. Первый эпитет, который приходил в голову при взгляде на него, – «беспощадный».
Кто он – аферист, какой-нибудь громила, пришедший потребовать уплату крупного долга? Она мельком заметила автомобиль возле калитки ее маленького дома в предместье: серебристый «ягуар», столь же холодно-изысканный, лощеный и твердый, как человек перед нею.
Она приняла решение и отрубила:
– Его нет.
Неудивительно, что он не выразил учтивого сожаления и не попрощался с надлежащей вежливостью.