Патрик благоразумно воздержался от ответа.
— Какого коня прикажете седлать?
— Пожалуй, Вольтера. Он самый быстрый.
Патрик вывел из стойла большого серого коня и тщательно пригладил его шерсть на спине, прежде чем на него наденут седло. Алекс дождался, пока он это сделает, и положил на спину легкое седло, затянув подпругу.
Он мысленно поклялся, что найдет ее. А когда найдет!..
Едва ли он удержится от того, чтобы не свернуть ее хорошенькую шейку.
Ники скакала галопом по одной из тропинок по краю плантации. Она подгоняла неутомимого Наполеона. Ветер посвежел, тучи на небе сгустились, но Ники не замечала этого. Она не вернется, пока ее гнев окончательно не уляжется. Тогда она, если и встретится с Алексом, сможет владеть собой, Теперь она понимала, как глупо с ее стороны было рассчитывать на что-то серьезное в их отношениях. Она не имеет ни гроша за душой и целиком зависит от Александра. При желании он может продать ее, она для него только обуза, от которой он вполне может освободиться. Конечно, он вряд ли это сделает. Но после того, что она видела в холле, ее уверенность сильно поколебалась.
Вдалеке загрохотал гром. Молнии пока не было видно: должно быть, гроза была еще далеко. Ники остановила Наполеона и спешилась. Она подвела коня к речке, впадавшей в находившееся совсем рядом болото. Ее изумляла собственная ярость. Как можно ревновать такого человека? И зачем только она доверилась ему: большей глупости не придумаешь. Ведь она хорошо знает, каковы они, эти мужчины. От них можно ожидать чего угодно. Она сама это испытала.
Ники сорвала высокий стебель растения. Подняв глаза, она увидела, что к ней приближается всадник. Вначале она не узнала серую лошадь, но сразу же распознала полного мрачной решимости всадника. «Будь он проклят! Будь он проклят, адское отродье!»
Алекс, натянув поводья, остановил коня в тот самый миг, когда упали первые капли дождя.
— Какого черта ты здесь делаешь? Ты обещала не выезжать одна.
— Это вы так решили. А я ничего не обещала.
— Я полагал, что ты поняла, как это опасно.
— Я не ездила в сторону Фортье, — сказала она.
— Это мне безразлично. Я просто не хочу, чтобы ты подвергалась глупому риску. С этого дня ты будешь ездить со мной или с кем-нибудь другим. Или вообще не будешь выезжать.
— Иди к черту!
У Александра потемнели глаза.
— А ну-ка повтори!
— Иди к черту!
Он схватил ее за руки и притянул к себе.
— Ах ты, упрямая ослица! Ты будешь делать то, что я тебе скажу?
— А если нет, что тогда? Запрешь меня в подвале? Будешь морить голодом?
Алекс отпустил ее руки.