И все время по дороге домой думала об этом человеке.
— Хорошо прошел день в школе? — спросила Элл, как только Ники вошла в дом.
— Да, мама. — Ники хотелось рассказать о сыне мистера Хайленда, но ведь мама запретила ей говорить о нем.
— Чем ты занималась?
— Я нарисовала две картинки.
— Дай мне посмотреть.
— Мисс Джун повесила их в классе, мама. Она сказала, что я смогу забрать их домой на следующей неделе.
— Это очень хорошо. Значит, все в порядке? Все были добры к тебе?
Ники помолчала: ей не хотелось расстраивать мать.
— Мисс Джун была очень добра… — наконец ответила она.
Элл вздохнула с видимым облегчением.
— Очень хорошо… Это очень хорошо…
На следующее утро Ники проснулась, чувствуя сильную боль в желудке. Элл испугалась, что рыба, которую они вчера ели на ужин, оказалась недоброкачественной.
Она немедленно позвонила доктору Бойнтону, который прибыл через двадцать минут.
Неряшливо одетый доктор, волосы которого давно нуждались в стрижке, осмотрел девочку и отвел в сторону мать.
— Что с ней, доктор? Может быть, она отравилась рыбой?
— Нет, все не так страшно, — ответил он с мягкой улыбкой, — я бы сказал, что это следствие нескольких вещей… Элл задохнулась, но доктор поспешил ее успокоить:
— Ничего серьезного, просто некоторая застенчивость и нервное возбуждение. Проще говоря, ваша дочь очень переживает начало школьных занятий.
— Но она сказала, что все были добры к ней. Она никогда не лжет…
— Я не думаю, что она солгала. И считаю, что ничего страшного не произошло… Просто нервы… Напоите ее теплым молоком с печеньем, дайте понять, что всем известно чувство страха и что нельзя ему поддаваться. Я уже поговорил с ней, но думаю, что у вас это получится лучше.
Элл поблагодарила доктора и взяла в холле свою сумочку. Хотя обычно она посылала счета доктора в компанию, где их оплачивали, на этот раз она не хотела, чтобы о болезни Ники узнал X. Д. Он и так уже достаточно наслышан о проблемах со школой.
— Сколько я вам должна, доктор? — спросила она.
— Ничего на этот раз.
— Но…
— Прошу вас. — Доктор жестом показал, чтобы она убрала сумочку.
— Вы слишком добры.
Отмахнувшись от благодарностей, он открыл дверь, потом остановился, на лице его отразилась борьба, было заметно, что ему нелегко это произнести:
— Я рад, что Ники пошла в школу, миссис Сандеман. Ей понадобится больше времени, чем остальным, чтобы привыкнуть. И ни в коем случае не сдавайтесь. Все будет хорошо, я уверен.
Элл была тронута. Неудивительно, что доктор знал о них все — ведь он даже принимал у нее роды. Он никогда не давал ей понять, что сочувствует ей, но и не пускался в рассуждения о морали, намекая на двусмысленность ее положения.