— Ну, это зависит от того, есть ли человеку что скрывать, — пояснила я.
— Всем людям есть что скрывать, разве не так, миссис Верлейн? Может быть, какой-то пустяк… но очень личный. Взрослые люди для художника намного интереснее молодых, Природа тоже живописец. Она изображает на лицах людей много такого, что они хотели бы скрыть.
— Но природа дает лицам и привлекательные черты.
— Вы стараетесь видеть только хорошее, миссис Верлейн. У вас есть нечто общее с той молодой женщиной, которая приезжала сюда на раскопки.
Меня охватило возрастающее беспокойство.
— С какой женщиной? — осторожно переспросила я.
Но Сибила продолжила, не обратив внимания на мой вопрос.
— Сэр Уилльям не хотел, чтобы трогали его земли. Но она была такой настойчивой: не давала ему покоя, пока он, наконец, не согласился. Сюда приехали археологи и начали раскапывать какое-то римское поселение. С их приезда все и началось…
— Вы были знакомы с этой женщиной, которая уговорила сэра Уилльяма?
— О, да. Мне хотелось знать, что у них там происходит.
— Это она исчезла?
Сибила в радостном возбуждении закивала, ее глаза почти скрылись в набежавших на веки морщинах.
— И знаете из-за чего все случилось? — спросила она.
— Нет.
— Из-за их копания. Этого не любят.
— Кто именно?
— Те, кто умер и перешел в мир иной. Хотя они и уходят, но… но не совсем. Они возвращаются.
— Вы имеете в виду римлян?
— Мертвых. Их присутствие ощущается повсюду. — Она приблизилась ко мне и прошептала:
— Мне кажется, что Бо не понравилось, что Нейпьер вернулся. Я даже точно знаю об этом. Он мне сказал.
— Бо… сказал вам!
— Во сне. Мы были очень дружны… Он был моим маленьким мальчиком. Такой сын мог быть у меня. Я представляла себе своего малыша именно таким, как Бо. Все шло нормально, пока не приехал Нейпьер. Было совершенно правильно, что его отослали отсюда. Раз Бо пришлось уйти, разве может Нейпьер оставаться здесь? Это несправедливо. И вот Нейпьер все-таки вернулся. И это очень плохо, поверьте мне. Подождите… — она подошла к груде картин в углу и вынула одну. Когда она ее поставила к стене, я чуть не задохнулась от ужаса. Это был мужской портрет в полный рост. Лицо имело злобное выражение, подчеркнуто была выделена горбинка носа, глаза сужены, губы изогнуты в отвратительной усмешке. Я признала в этом лице Нейпьера.
— Узнаете? — спросила Сибила.
— Не очень похоже, — ответила я.
— Я сделала этот портрет сразу после того, как он убил своего брата.
Меня охватило негодование. Но негодование это вызвано было несправедливым отношением к мальчику, а не к тому мужчине, который встретился мне на конюшне, — повторила я про себя с жаром. Сибила не сводила глаз с моего лица и затем рассмеялась.