— Вижу, что вы готовы взять сторону Нейпьера. Но вы не знаете его. Он злой. Он завидовал своему брату, красавцу Бо. Он желал себе того, что имел Бо… поэтому и убил его. Он был способен на такое, я знаю. И другие знают.
— И все же я уверена, что не все так думают… Сибила прервала меня:
— Как вы можете быть такой самоуверенной, миссис Верлейн? Что вы знаете? Вы думаете, если Уилльям вернул его домой и женил на Эдит, то… Но Уилльям тоже жестокий человек. Все мужчины в этом доме жестокие… кроме Бо. Бо был красавец. Бо был добрым. И должен был умереть. — Она отвернулась. — Простите меня. До сих пор не могу успокоиться. Не могу забыть.
— Понимаю, — я отвела взгляд от страшного портрета юного Нейпьера. — Очень было любезно с вашей стороны показать мне свои картины. Но теперь мне надо идти в свою комнату. Я могу скоро понадобиться.
Сибила кивнула.
— Надеюсь, вы еще придете и посмотрите другие мои работы.
— С удовольствием, — ответила я.
— Когда? Скоро? — произнесла она просящим, как у ребенка, голосом.
— Как только вы будете столь добры, чтобы пригласить меня.
Сибила радостно закивала и потянула за шнур звонка. Пришла служанка, и Сибила попросила ее проводить меня в мою комнату.
Когда я пришла к себе, там меня уже ждала Элис.
— Меня послали передать вам, — сказала она, — что сегодня вы будете обедать с нами в маминых покоях. Я зайду за вами в семь часов.
— Спасибо, — ответила я.
— У вас встревоженный вид. Сэр Уилльям хорошо вас принял?
— Да. Я играла для него. И, кажется, ему понравилось. Но я заблудилась на обратном пути и случайно встретила мисс Стейси.
Элис понимающе улыбнулась.
— Да, она немного… странная. Надеюсь, это встреча не очень вас смутила.
— Она показала мне свою студию.
Элис удивилась.
— Вы, должно быть, очень ее заинтересовали. Ее картины вы тоже видели?
Я кивнула.
— На одной из них — вы, миссис Стейси и Оллегра.
— Неужели? Она не говорила, что пишет наш портрет. Как он, хорош?
— Сходство передано превосходно.
— Мне бы хотелось посмотреть его.
— Мисс Стейси наверняка вам его покажет.
— Знаете, она бывает временами немного ненормальная. У нее была несчастная любовь. Кстати, вы не заметили ничего странного в наших именах?
— В именах?
— Да, но именно в соединении наших имен. Они как раз, как в одном стихотворении… Вы любите поэзию?
— Да, есть вещи, которые я очень люблю, — ответила я. — А какое стихотворение ты имеешь в виду?
— Лонгфелловское… Можно, я прочту ту часть, которая мне особенно нравится? Я знаю ее наизусть.
— Да, пожалуйста.
Элис сложила руки за спиной и, опустив глаза, продекламировала: