— Когда он будет играть? — спросила я, поняв, что пора что-то сказать и мне.
— Теперь очень скоро. Джейсон ведет его в музыкальную комнату. Пойдемте следом?
Я вместе с ними прошла в комнату поменьше, где на помосте стоял рояль. Комната была отделана белым и алым, и на мраморном столике в стиле ампир стояла ваза с красными розами, их запах наполнял комнату. Окна были широко распахнуты, открывая залитые лунным светом газоны. Мне были видны фонтан, цветочные клумбы и деревья подальше. Здесь царила атмосфера абсолютного покоя, совершенно противоположная моему состоянию.
Я заметила группу собравшихся вместе девушек. Их было восемь. Фионе и Юджини было позволено пригласить по три подруги. Среди них я увидела Шарлотту Маккей, Патрицию Картрайт и Гвендолин Грей.
Тереза сказала мне, что ее не пригласили, но ей все равно.
Шарлотта подняла взгляд и улыбнулась мне. То же сделали и другие девушки. Я подошла к ним и сказала:
— Будет чудесный вечер.
— О да, мисс Грант. Мы это предвкушаем, — сказала Гвендолин, которая мечтала профессионально играть на фортепиано — тщеславное намерение, на которое мистер Крау смотрел несколько скептично.
— Вы сможете увидеть, как это следует делать, — сказала я.
— О да, мисс Грант.
Я оставила их и вернулась на свое место.
Концерт был действительно чудесным, и на несколько минут я забыла ужасные намеки того письма, пока слушала, как Серж Полянский играл пьесы Шопена и Шумана.
Концерт кончился слишком скоро. Он поклонился под восторженные аплодисменты; сэр Джейсон увел его из комнаты.
Повсюду начинались беседы, и все говорили: «Как прекрасно!» А потом все мы потянулись в Бальный зал. Я все еще оставалась с моими незнакомыми дамой и господином, и к нам присоединился еще один мужчина. Он с большим знанием дела говорил о великолепной игре Сержа Полянского, и мы уселись у кадки с пальмами. В зал были принесены цветы из оранжерей, и благодаря времени года это была внушительная выставка. Слуги в синей с серебром ливрее ходили туда и сюда, большинство из них проходили в дверь, которая, как я решила, вела в комнату, где был сервирован ужин.
Я не видела Джейсона и полагала, что он все еще с пианистом. На хорах раздалась музыка, и один из мужчин в нашей группе пригласил меня на танец.
Во время танца мы разговорились. Он приехал из Корнуолла.
— Милях в пятнадцати. Со мной мой брат. Мы всю жизнь посещали Колби. Конечно, в последние годы жизнь бедной Сильвии Веррингер была не так легка. Она была инвалидом.
— Да, — сказала я.
— Джейсону довольно сильно досталось. Может, теперь. Ну, уже ведь год, как Сильвия ушла от нас. Бедняжка.