Мисс Марлинг, рассмотрев его растрепанные волосы, хитро улыбнулась:
– Стыдитесь, лорд Торн, пользовать леди таким вот способом… Или, может, она совсем не леди?
Она произнесла это словно в сомнении, отчетливо давая понять, что любая женщина, которая может позволить увлечь себя в такой укромный уголок такому распутнику, как Торн, не заслуживает звания леди.
Коротко выругавшись, Торн шагнул к мисс Марлинг, желая одного – сжать руками горло злобной девчонки. Он не сомневался, что она узнала Диану.
Успокаивая, Диана дотронулась до его руки. Он разжал кулаки, заставив себя холодно ответить:
– У вас есть отвратительная черта – появляться там, где вас не хотят видеть, мисс Марлинг.
– А у вас, лорд Торн, есть отвратительная черта быть застигнутым в момент, когда вы соблазняете целомудренную девицу. Хотя мисс Шеридан с трудом можно назвать целомудренной, не правда ли?
Стоя за спиной Торна, Диана почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Ее смятение росло с каждым ехидным замечанием девушки.
Не желая больше оставаться в тени, она выступила из-за спины Торна.
– Лорд Торн не соблазнял меня, мисс Марлинг. Но даже если так, мы помолвлены.
– Но не женаты. А теперь подумайте, какой скандал разыграется вокруг вас. Вы ведь еще не пришли в себя от предыдущего.
Это правда, подумала Диана. И сердце у нее упало. На этот раз общество не простит ее. Она почти не сомневалась, что у Эммы Марлинг хватит злости поведать о новом грешке любому, кто станет слушать, и что в результате слухи разнесутся, как лесной пожар. Катастрофа будет полной. Тем не менее, выдавив улыбку, Диана невозмутимо ответила:
– Я знаю, вы мне завидуете, мисс Марлинг, но зеленый – это не ваш цвет.
Девчонка стояла и смотрела, готовая вцепиться ей в волосы.
– Вы пожалеете, что играете в такие игры со мной. Еще пожалеете! – Развернувшись, она гордо двинулась прочь.
От грохота хлопнувшей двери затряслась вся оранжерея. Потом повисла тишина, в которой Диана услышала, как мирно журчал фонтан.
Она знала, что Торн исподлобья рассматривает ее.
Закрыв глаза, Диана склонила голову, словно не в силах выдержать бурю эмоций в смятенном мозгу – испуг, досаду, гнев. Но больше всего – раскаяние за свою беспечность и глупость. Не было никакого снисхождения такому постыдному поведению. Торна обвинили в том, что он соблазнил ее, но ее винить нужно было много больше. Много больше, потому что она уже знала, куда может завести ее уступчивость.
Последовавшие за этим слова Торна, сказанные им решительно и прямо, поразили ее до глубины души.
– Значит, решено, – прозвучало в тишине. – Нам не нужна помолвка для вида. Мы поженимся по-настоящему.