— Гутен морген.
— «Абенд», фюрст… — нерешительно поправил женский голос.
— Х… ябенд. — вывернулся Марат, начиная выстраивать новую внутреннюю политику фюрстства. — «Абенд» будет, когда я увижу стол, яволь? И услышу благодарственные, а равно приветственные речи моих подданных, отдающих должное фюрсту за чудесное избавление от неминуемой смерти!
— «Смерти»? — посмел типа недоверчиво вякнуть пастор, тут же взятый на карандаш.
— А как вы думали?! Сякаев собирался сегодня вечером сжечь Цвайбире! Вон, и фюрст слышал! Так, Шнобель?! — Марат жестко уставился в глаза фюрста, подписывая его на классовую солидарность.
— Я-я, так оно и быль… — не посмел в открытую бесогонить Шнобель.
— Поняли, кам-молыя?! Вас тут из-под молотков, понимаешь, с риском для жизни вытаскивают, а вы?! Все, разбежались! Шнель, мать вашу! Полчаса вам — чтоб поляна, пиво там, Цвайбире мы или насрано? Закусь, горячего, чтоб все как полагается — разберетесь, короче. Вот тогда и будет абенд! — сделав небольшую паузу, Марат обвел василисковым взором подтянувшихся подданных. — А пока объявляю морген! Ррразой-диссь!!!
Толпа, потихоньку начавшая было приобретать некоторое сходство с батальонной коробкой, шустро порскнула в стороны. Отцы деревни тотчас и думать забыли о речах, хитро переводящих стрелки за недостачи в общаке, и резво неслись к своим кукольным домикам, на ходу соображая, что столы лучше взять в пивной, а козлы от штукатурившейся кирхи прекрасно подойдут для возвышения, где будет стоять стол фюрстов; окорока возьмем у Генриха, а кислую капусту — у фрау Айсбайн; хватило бы еще шнапса, давно не подвозили… Странно, но подсчет пффеннигов никому в голову не приходил; хотя почему «странно», орднунгеры оказались в самой комфортной для своего менталитета среде — в состоянии выполнения приказа; кроме того, просматривалась перспектива побухать в конце рабочей недели…
— А вас, фюрст Шнобель, я попрошу остаться.
Инстинктивно куда-то рванувший со всеми фюрст, отдуваясь, вернулся к Марату.
— Эй, пастор! А ну, вернитесь! Па-сто-о-ор! Как его, фюрст? Э, пастор Шланг! Хальт, суч-ч-чара! Цурюк!!!
Дождавшись, когда глаза охваченного всеобщим порывом обретут осмысленное выражение, Марат с угрожающим холодом в голосе поинтересовался у попа:
— Герр Шланг, мне кажется, что вы здесь не просто так живете, да? Хлеб кушаете, воздухом дышите, а? Ходите спокойно…
Пастор в немом изумлении таращился на Марата, хватая ртом воздух.
— Я ответа не слышу. — с жутковатой улыбочкой, от которой сфинктер патера угрожающе ослаб, напомнил новый фюрст.