— Гутен морген, герр Свинненкампф. Папхен еще наверху?
Буфетчик кивнул, не отрываясь от своего занятия.
— Пошли, Маратикь. Ганс, попей пока пиффка. — фрау кинула кучеру монетку и потянула мужа к сумрачно нависающей над стойкой лестнице.
У Марата вскипело говно: не, все понятно, Ивжопа, дас культурен, трали-вали, но,…, не девочка с улицы подошла сейчас к этому черту! Мало того, что дочь,…, его авторитета, но и моя,…, жена!..! Сделав как можно более непринужденный вид, Марат услал жену наверх:
— Иди пока, посмотри, как там папахен после вчерашнего, а я кружечку быстренько съем — майне копф дас малёхо кранкен.
Понимающе улыбнувшись, фрау Бугульма фон Цвайбире направилась к лестнице. Дождавшись, когда дробь ее каблучков стихнет, Марат присел за ближайший столик и негромко окликнул трактирщика:
— Эй, любезный! А я тут пивка хочу.
На свою беду трактирщик был полностью лишен интуиции, а потому ограничился лаконичным сообщением, что Клары еще нет, и вернулся к полировке очередной кружки, бросая на чужого короткие взгляды изподлобья. Нет, это не есть солидный посетитель. Какая странная прическа, ее просто нет. Странные знакомые у дочки нашего фюрста, н-да… Бьюсь об заклад, чаевых от такого не дождешься…
Непонятливому чужаку, видимо, было плохо слышно; или он не понимал цивилизованного языка, так как остался недвижим. Ну что ж, герр чужой, значит, вы не хотите пива. Как хотите. Трактирщик перестал поглядывать на странного клиента, полюбовался на последнюю кружку, и перешел к дюппелям для шнапса.
Чужой горестно вздохнул, встал и двинулся к стойке.
Ну, вот. Давно бы так… — успел подумать трактирщик, подымая на посетителя вопросительный взгляд.
— Гутен морген, дорогой коллега! — поприветствовал брата-феодала Марат, входя в напоминающую дамский блудуар спальню фюрста.
Из горы подушек под кружевным пологом раздался слабый стон:
— Какой там гутен, фон Цвайбире… Я етфа жиф…
— Дак какие проблемы, фатер. Ща подлечимся. Как, по пивку?
— Та, пыло пы неплохо… Глистхен, торокая, сходи к герру Свинненкампфу, и если Клара уже вышла, попроси его прислать немнокко пива… Чему ты так улыппаешься, торокой зятть?
— Дали мы вчера, а, фатер?
— О, я… Тали мы фчера реально… — проскрипел несчастный фюрст, пытаясь выцарапать из глаз насохший за ночь песок, но руки не слушались, и не попадали не то что в глаз, а вообще в голову.
Поняв, что беседы с фюрстом пока не получится, Марат рассматривал жилище новоявленного тестя. Беглое знакомство с уровнем его жизни снизило ожидаемую приятность разговора о «пританном» до неприличных величин — тестюшка владел доспехами, которые в Дуле не взяли бы даже на лом, на подоконнике лежала квитанция из ломбарда — «… принята от фюрста Шнобеля карона афтаритецкая, на восемь зупцоф, один пфунт три золотника, из них золота — шесть золотникофф, астальное же фсякий дрэк…»