Смуглый гость переступил через его тело, обошел мастерскую, брезгливо перешагивая через валяющуюся на полу грязную посуду. Наконец он увидел то, что его интересовало, то, ради чего он два часа выслушивал болтовню своего новоиспеченного друга, теперь уже – новопреставившегося, то, ради чего он пришел в эту ужасную берлогу. Спрятав эту вещь за пазуху, он поднял с пола тряпку неопределенного цвета, с омерзением протер ею те немногие предметы, к которым прикасался, и покинул мастерскую, торопливо выйдя на свежий воздух.
Есть ли в мире город прекраснее Венеции? Есть ли город ярче и безалабернее, безрассуднее и пышнее? Трудно представить себе, что кто-то здесь живет и работает; кажется, что здесь можно только бездельничать, любуясь затхлыми водами лагуны и каналов, сидеть за вынесенным на улицу столиком кафе под арками Прокураций, кормить голубей на площади Святого Марка, слушать, как бронзовые люди старательно отбивают время на башне Оролоджио… Да, прекраснее Венеции может быть только Венеция в дни карнавала.
По набережной Скьявони, по Пьяцетте и площади Сан-Марко текла яркая, бездумная, блистательная толпа, сверкая шелками и золотом, стразами и парчой немыслимых костюмов. За столиком кафе, не изменившего свое название и местоположение за последние сто пятьдесят лет, сидел элегантный господин в баутте – самом простом и традиционном костюме венецианского карнавала: черный шелковый плащ, треугольная черная шляпа и закрывающая лицо полумаска с длинным заостренным носом наподобие птичьего клюва. В нарушение канона маска у господина за столиком была темно-серебристой, будто отлитой из тусклого серебра средневековыми мастерами и потемневшей от времени.
Господин потягивал из массивного стакана коктейль «Манхеттен» и лениво рассматривал текущую по площади толпу. Мимо него прошествовал пышный вельможа восемнадцатого века в шитом золотом камзоле, напудренном парике и лиловой бархатной маске; его спутница была одета в ослепительно яркое индийское сари и маску, изображающую тигриную морду. За этой парой шли двое обнимающихся юношей в нарядах мавританских пиратов, следом – стройная негритянка в юбочке из страусовых перьев, с безукоризненно прекрасной обнаженной грудью и в маске смерти…
К господину в баутте подошел официант и, вежливо склонившись, проговорил по-английски:
– Сэр, не позволите ли посадить к вам за столик даму? В кафе нет больше свободных мест…
Господин взглянул на даму, следовавшую за официантом, и благосклонно кивнул.
Стройная девушка в костюме придворной дамы Людовика XV, в глубоко декольтированном платье с кринолином и напудренном паричке, с черной мушкой на щеке и в шелковой полумаске, мило улыбнувшись, села за столик и заказала соленую «Маргариту».