Иногда Ирка отбирала у Светки из пальцев ее чудовищный бутерброд, приблизительно разбирала его на составные части, делала маленькие сэндвичи и скармливала их Кире, которая сидела у нее на коленях и тыкала пальцем в книжку, которую Ирка взяла у меня на этажерке и вот уже второй час читала вслух ребенку. Кажется, это была книжка по истории товарищества передвижников. Но, по крайней мере, в ней было много картинок. Кире же, по всей видимости, было все равно, что слушать.
Ленка сидела на телефоне и, используя свои старые связи среди инспекторов по делам несовершеннолетних, пыталась прояснить что-нибудь относительно дальнейшей судьбы Кирилла. Подросток убежал из дома еще позавчера, сразу после того, как от оперативников узнал об убийстве матери, и с тех пор нигде не проявлялся.
Я вышла в коридор и на всякий случай заглянула к Дашке. Дашка и Машка сидели, склонившись над столом и, кажется, что-то вместе ели или мастерили. Услышали стук открывающейся двери и взглянули на меня в четыре одинаково больных глаза. Как будто бы смотрело одно существо. Четырехглазое, фантастическое, жвачное, несчастное. Я не выдержала и опустила глаза. Спросила про Кирилла. Не появлялся. На обратном пути мой взгляд задержался на шкафах с детективами. Вот тут, на этих полках, рассказы о том, как поубивали много десятков, если не сотен людей. И все это так одинаково и обыденно, скучно, по большей части малохудожественно… А часть этих рассказов о чужих смертях вообще называется ироническими детективами! Ироническими! У Зои был розовый атласный халатик, который давно стал ей мал, но она считала его шикарным и никак не хотела с ним расставаться. Тогда она спорола с него карманы, и сделала из них клинья, которые вшила под мышками и на талии. И еще она жарила тыквенные оладьи. А Федор выдувал радужные пузыри на всю Лиговку… Можно ли убить никому не нужную старуху-процентщицу? Что скажут нам эти шкафы?… Жуткая злость внезапно перехватила мне горло, запретила дышать. «Не переваливай с больной головы на здоровую!» – велела я себе, насильно отрывая взгляд от пестрых корешков и сознательным усилием переставляя ноги в сторону своей комнаты и стараясь не вспоминать О.Хаксли и его «дивный, новый мир». (Анжелика вспоминает эпизод из популярного фантастического романа Олдоса Хаксли «О, этот новый, дивный мир!», в котором группы клонированных детей приучают к зрелищу реальной смерти, чтобы они впоследствии воспринимали смерть человека, как нечто естественное, лишенное тайны и трагичности. – прим. авт.).
– Если Бога нет, то все позволено, – деловито сказала Ирка, взглядом встретив меня на пороге.