Светка расхохоталась.
– Попались! – в унисон сказали мы с ней.
– Это шутка, что ли? – Ирка неуверенно улыбнулась.
Любаша и Ленка продолжали хмуриться еще довольно долго.
– Все зомби не любят, когда попусту ковыряются в их замочных скважинах, – пояснила Светка.
– … Так давайте же кушать скорее! – Ирка по-своему очень хорошо понимала идею об универсальных программах.
Все, наконец, уселись за стол. Ленка сидела рядом со мной, держала на коленях морскую свинку и по очереди совала ей ингредиенты салатов. Свинка либо съедала предложенное, либо отказывалась. «Отказные» кусочки Ленка выкладывала в ряд, на салфетку возле тарелки. Вид у обеих при этом был крайне сосредоточенный – как в научной лаборатории.
– Это которая из них? – спросила меня Ленка.
– Я думаю, Флопси, – ответила я. – Она тебе явно подыгрывает.
* * *
Когда я ознакомила всех с «материалами дела», включая несложившуюся беседу с Алиной и компьютерную распечатку моих собственных классификаций, на некоторое время за столом воцарилась тишина. Слышно было только довольное пофыркивание Флопси и бурчание в чьем-то, кажется Иркином животе.
– Я думаю, надо все-таки обратиться в милицию, – нарушила молчание Любаша. – Пусть они найдут этого «человека из мерседеса» и допросят его.
– Если я это сделаю, никто и никогда не узнает того, о чем хотела рассказать мне Алина, – сказала я. Вроде бы никакой логики, но почему-то я была в этом твердо уверена.
– Я думаю, что ты ее так и так больше не увидишь, – заметила Светка. – Она испугалась твоих психологических приемов. Если она сама выбирает: что сказать, о чем умолчать – это одно дело, а если выбираешь ты – на это она никогда не пойдет.
– А что она собиралась дальше тебе рассказать, как ты думаешь, Анджа? – спросила Ирка. – Ты же с ней долго говорила. Что она за человек?
– Алина – типичный утешительный приз для мужика, слегка преуспевшего в жизненной гонке, – ответила я. – Так когда-то определял подобных женщин один наш с Любашей знакомый.
– Вадим? – полуутвердительно сказала Любаша.
Восемь лет назад бывший сослуживец Любаши Вадим проявился в моей жизни одним из тех немногих мужчин, с которыми у меня могло бы что-то случиться. Но ничего не случилось. Можно считать, что ни моей, ни Вадима вины в этом не было. Кто из нас не лгал ближним, а уж тем более дальним своим? Так, чуть-чуть, для их же пользы? И откуда Вадиму было знать, что я так неадекватно на это отреагирую?… Тогда Вадим работал в органах, а о его теперешней судьбе мне было ровным счетом ничего не известно. Я совершенно не вспоминала о нем уже несколько лет. Отчего же теперь? Какая-то не уловленная сознанием ассоциация? Странно, можно будет потом подумать об этом на досуге…