– Можете ли вы рассказать, что случилось после поступления в Оксфорд? Послушать вас, так Джеймс Макмаллен буквально звезды хватал с небес. Почему же он бросил учебу?
– Ах, вы про это? А вы разве не знаете? – Он с подозрением взглянул на нее. – Заболел наш Джеймс. Мамаша у него сущий деспот. Примчалась и утащила сыночка чуть ли не под мышкой. Все подумали, что только на время, но ошиблись. Он больше не вернулся.
– Видно, заболевание было серьезным. Каким же именно? Физическим? Психическим?
– Не знаю точно, – пожал плечами Кент. – Джеймс никогда не говорит на эту тему. Да и его родня хранит молчание, все словно воды в рот набрали. Даже сестра. – Он снова поднял глаза. – Сестричка из преисподней… Вы с ней встречались? – Несколько секунд за столиком царило молчание. – Согласно официальной версии, он страдал каким-то хроническим заболеванием. Гепатит? Нет. Ревматизм? Что-то вроде этого. Сейчас трудно припомнить. Слишком давно все это было.
– Если это официальная версия, то какова, на ваш взгляд, истина? Вам она известна?
– Нет. Во всяком случае, не наверняка. Я всегда подозревал, что он пережил какой-то душевный надлом. Но если это и так, им удалось надежно спрятать концы в воду. Джеймса заживо схоронили в дебрях графства Шропшир. Он изредка писал мне, но после его ухода из Оксфорда мы не встречались года два-три. С одной стороны, можно решить, что с ним стряслось что-то серьезное настолько, что ему пришлось насовсем распрощаться с Оксфордом. С другой – эта штука не могла быть слишком уж серьезной. В конце 1972 года его приняли в армию. А британская армия, как вам должно быть известно, не слишком стремится пополнять свой офицерский корпус за счет пациентов психушек.
– Каково же ваше личное мнение?
– Думаю, он находился в состоянии глубокого стресса. Наверное, его родители каким-то образом одолели эту проблему, и позже он оправился от душевного потрясения. Когда в армии листали его историю болезни, ни у кого, судя по всему, не возникло никаких серьезных вопросов. А если и возникли, то в ход наверняка были лущены связи. У Джеймса чуть ли не каждый второй родственник имеет отношение к вооруженным силам. Дедушка, дядья, кузены – куда ни плюнь, попадешь в генерала или в полковника. Уж они-то могли при необходимости надавить на нужные пружины.
– Любопытно. – Джини по-прежнему пристально смотрела на него. – Вы его друг, и вам видно многое. Какое впечатление он производил на вас – тогда и позже? Можно ли сказать, что у него была тенденция к психической неуравновешенности? Не замечалось ли за ним порой, скажем, маниакальной одержимости? Может быть, болезненное воображение, некоторая склонность к паранойе или что-то в этом духе? Какое из определений, по-вашему, в наибольшей степени к нему подходит?