Хоторн бросил на нее какой-то невидящий, замороженный взгляд, словно на пустое место.
– Я находился в очень странном состоянии. Я был подавлен, испытывал отчаянье. Я сам не знаю, почему. Думаю, я страстно хотел, чтобы вы узнали, кто я есть на самом деле. Мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь узнал об этом… – Хоторн натянуто улыбнулся. – И это называется католик с рождения! Бог знает, сколько лет я не ходил на исповедь. Я даже причащаться не могу. Может быть, дело в этом?
Он помолчал. Молчала и Джини. За их спинами раздавалось потрескивание миниатюрных раций. Слева от сидевших, в ветвях дерева, запела птица, но затем вспорхнула и улетела. Где-то в отдалении, как показалось Джини, на расстоянии целой вселенной от того места, где они сидели, ей вроде бы послышался какой-то крик.
– Не обнаружив вас дома, – продолжал Хоторн, – я почувствовал, что нахожусь в смятении. Я чувствовал, что просто должен проникнуть в вашу квартиру. Это оказалось несложно, у вас такие замки, справиться с которыми может и ребенок. Оказавшись внутри, я стал искать вас. Зашел в вашу спальню, прикасался к вашим вещам и простыням. Я ощущал запах вашей кожи и ваших волос. Просмотрел все ваши бумаги в ящиках письменного стола. Я подумал, что уж коли тут нет вас самой, я смогу отыскать вас в каком-нибудь письме или дневнике. Я даже подумал, что, возможно, сам напишу вам, оставлю какое-нибудь послание или просто подожду вашего возвращения, а потом нашел в вашем письменном столе все эти вещи: наручники, чулок, туфлю. Я ведь не знал о том, как они попали к вам, но они заставили меня вспомнить о моей жене, о том, что я делал с ней и другими женщинами. Это… возбудило меня. Хотя я никогда не чувствую возбуждения, меня лишь обволакивает какая-то чернота. И тогда я захотел вас. Одна часть моего сознания хотела вас такой, какая вы есть, а другая страстно желала, чтобы на вас были одеты все эти вещи, даже наручники… особенно наручники, чтобы вы таким образом были похожи на всех остальных женщин и я смог сделать с вами то, что мне нравится…
Мне сложно объяснить. – Хоторн поднял руку, но тут же безвольно уронил ее на колени. – Со мной это происходит, и все тут. Я должен выяснить, что творится на другой, на темной стороне. Иногда мне удается с этим справиться, иногда нет, а в тот день искушение было слишком сильным. Если бы вы вошли в тот момент, я, без сомнения, заставил бы вас надеть все это на себя. Могло бы произойти все что угодно. Я мог бы вас даже убить. Я мог бы убить себя. Но вас не было, а был только ваш кот. Он смотрел на меня, а в моих руках был чулок, вот я и убил животное вместо человека. Затем я все убрал. Я избавился от боли, страданий, желания. И ушел.