Затем, без всяких проб, Джим получил одну из двух ролей в университетской постановке абсурдистской пьесы Гарольда Пинтера “Кухонный столик”. В театральной афише Джим взял себе сценический псевдоним Станислас Болеславски, составленный из имён великого русского актёра и режиссёра Станиславского, отца Метода, и модного польского дирижёра Ричарда Болеславского, который работал в Московском Художественном театре Станиславского до того, как эмигрировал в Соединённые Штаты, чтобы делать кино.
Руководитель Джима Сэм Килман прочитал ему фразу Антонина Арто, плач по революции в психиатрической клинике 30-40-х годов: “Мы должны понять, что театр, как и чума, есть белая горячка, и очень заразная, в этом – секрет его очарования”. Джиму это очень нравилось.
“ Джиму было интересно работать, – говорит Кейт Карлсон, актёр, сыгравший с ним партнёрскую роль в “Кухонном столике”. – Каждый вечер, ожидая подъёма занавеса, я не знал, что он собирается делать. К нему было трудно подобрать ключ, потому что ему нравилось каждый раз играть по разному. Сам он не подбирал ключей ни ко мне, ни к диалогам, ни к другим традиционным вещам. Он играл и произносил строчки с интонацией, которая всегда казалась беспричинной или по крайней мере неожиданной. Было постоянное скрытое мрачное предчувствие, ощущение, что всё это происходило на грани потери контроля над собой.
В то время [в 1963 г.] всех очень смущали непристойности на сцене, но у нас было несколько весьма непристойных репетиций. На спектаклях этого не было, но с Джимом мы никогда не знали заранее, что будет”.
Твой отец теперь капитан, Джим, – сказала мать, – капитан одного из крупнейших авианосцев в мире [the Bon Homme Richard]. На корабле около трёх тысяч человек, и все они уважают твоего отца, и уважают его потому, что он так дисциплинирован. На что это будет похоже, если его родной сын будет одет, как битник?
8 января 1964 года, незадолго до отъезда из дома в Коронадо для учебы в УКЛА, Джим вместе с отцом принял участие в маневрах на Тихом океане. Он только что подстригся. Но, увы, подстригся недостаточно коротко для того, чтобы соответствовать порядку, и, когда Джим прибыл на “Bonny Dick” (как назывался авианосец), его тут же отправили к судовому парикмахеру, чтобы сделать новую стрижку, которая очень походила на стрижку капитана: короткая сзади и по бокам и достаточно длинная на макушке, с пробором. Джим был раздражён, но молчал.
Капитан был горд, хотя и насторожен. Он привёл Джима на мостик и представил его офицерам. Джим пожимал руки и любезно отвечал на приветствия, без улыбки. Штатный фотограф сделал несколько снимков. Позже, через день, за борт было выброшено несколько человекообразных мишеней, и Джиму вручили пулемёт, даввозможность сделать несколько выстрелов по плавающим в океане “объектам”.