“ Образу, – писал он в своей записной книжке, – никогда не сопутствует опасность”.
Некоторые преподаватели высоко ценили Джима, принимая во внимание и то, что один из них назвал “дилетантизмом”, и сам Джим любил некоторых из инструкторов. Самым любимым был Эд Брокау, который иногда рассказывал в классе жуткие небылицы, чтобы выяснить, слушает ли его кто-нибудь. Особенно Джиму нравилось то, что Брокау иногда исчезал на несколько дней – как будет исчезать и Джим в последующие годы. “Брокау тянулся к разрушительности Джима, – говорит Колин Янг, руководитель киноотделения. – Он чувствовал её и грел руки у этого огня, в зависимости от того, как часто эта разрушительность соединялась с реальным талантом”. Брокау был консультантом на факультете Джима, и именно к нему Джим пришёл, чтобы сообщить, что бросает университет. Затем он пошёл к Колин Янг и сказал то же самое.
Решение Джима бросить учёбу возникло всего за неделю-другую до окончания занятий, во время двухдневного просмотра студенческих фильмов. Этот просмотр был главным событием учебного года, близким к последним экзаменам, и главным из того, что давала киношкола. Хотя её окончание не зависело от того, будет ли студенческий фильм отобран для дальнейшего показа на публике в Royce Hall УКЛА, соревнование за такое “признание” было грандиозным.
Большинство из сорока (или около того) фильмов, показывавшихся в том мае, были сделаны в мастерских “Projekt 170”, в которых создавались короткие немые фильмы с “голосом за кадром” или со “звуковой дорожкой за кадром”. Съёмки обычно проходили по субботам, и каждый из студентов должен был попробовать себя во всех ролях – в качестве оператора на одной неделе, актёра на следующей, звукорежиссёра на третьей и, таким образом, принять участие в разных составных частях своего собственного фильма.
Джим не написал сценарий для своего фильма, говоря Джону ДеБелле, приглашённому оператором: “Я покажу, как мы это делаем”. Джим имел в виду, как и изобразил это потом, “ фильм, который ставит вопрос о самом процессе его создания… фильм о фильме”. У него не было названия, он был построен каккалейдоскоп, или быстрая последовательность абстрактных и вольно соединённых событий – то, что ДеБелла иногда называл “расплывчатой смесью образов создателя фильма и его взгляда ”. Он начинался с того, что Джим делал гигантскую затяжку из трубки с травой иоткидывал назад голову. Затем камера переходила на покачивающиеся испытательные образцы, использовавшиеся в качестве титров телешоу “Outer Limits”. Затем шла сцена с женщиной (немкой, подругой ДеБеллы), одетой лишь в бюстгальтер, панталоны и пояс-подвязку, а камера медленно двигалась от её лица к острым коленям, танцующим на верхней крышке телевизора, по которому в это время показывали марширующих на параде фашистских солдат. Затем была сцена в доме (у Джима), стены которого были оклеены картинками обнажённых фигур из “Плейбоя”, использовавшихся в качестве мишеней для метания стрел. Несколько человек, застыв, смотрели холостяцкое кино, но фильм прекратился, и люди, вскочив, начали изображать пальцами тени против белого света на экране. Потом следовал крупный план девушки, лижущей глазное яблоко ДеБеллы (очищая его от грязи, собранной со всех виденных им образов). Последний кадр выключающийся телевизор с картинкой, сливающейся в белую линию, затем в точку и, наконец, в темноту.