Сохраняющая машина (Дик) - страница 5

— Они же здесь, вокруг нас, везде, они за нами наблюдают. Неужели вы не чувствуете?

— Да, пожалуй, — рассеянно отозвался я. — А это что такое?

Я поднял тяжелый полусгнивший сук и отодвинул его в сторону, обнаружив странный продолговатый бугор, вернее — нечто непонятное, полузакопанное в рыхлую землю.

— Что это такое? — повторил я.

Лабиринт поковырял бугор ногой, на него было жалко смотреть. По моей спине пробежал неуютный холодок.

— Господи, — сказал я, — да что же это такое? Выто сами понимаете?

Лабиринт медленно поднял голову.

— Шубертовская овца, — убито пробормотал он. — Только от нее мало что осталось.

Шубертовская овца — та самая, которая носилась и скакала, как веселый щенок, игривая и дурашливая. Я наклонился и разгреб листья, частично прикрывавшие несчастную тварь. Мертвая, мертвее и не придумаешь. Глаза остекленели, рот полуоткрыт, брюхо вспорото, вываленные наружу внутренности сплошь усеяны трудолюбиво копошащимися муравьями. И явственный запах дохлятины.

— Но как, почему?. — Лабиринт недоуменно потряс головой. — Кто мог это сделать?

Негромкий, но явственный треск заставил нас резко обернуться.

В первый момент я ничего не увидел. Затем кусты шевельнулись, и мы с Лабиринтом различили вдруг его очертания. Без всяких сомнений, это существо стояло там все время, стояло и смотрело, что мы делаем. Тощее и очень длинное, со злобным блеском в глазах, оно слегка походило на койота, только койота небывало огромного. Густо поросшее длинной, неопрятно свалявшейся шерстью, оно смотрело на нас, чуть приоткрыв зубастую пасть и вроде бы удивляясь, по какому праву мы вторглись в его владения.

— Вагнеровский зверь, — хрипло пробормотал Лабиринт. — Только он изменился. Сильно изменился. Я едва его узнаю.

Существо понюхало воздух, шерсть на его загривке встала дыбом. Затем оно попятилось и растворилось в сумраке леса.

Мы стояли и молчали. В конце концов Лабиринт стряхнул с себя оцепенение.

— Так вот чья это работа, — медленно сказал он. — Я почти не верю своим глазам. Но почему? Что…

— Адаптация, — сказал я. — Если выгнать обычную домашнюю кошку в лес, она либо погибнет, либо одичает. То же и с собакой.

— Да, — кивнул Лабиринт. — Чтобы сохранить себе жизнь, собака становится волком. Закон джунглей. Странно, что я не подумал об этом раньше. Так бывает всегда.

Я взглянул на мертвое животное, затем обвел глазами немые заросли. Адаптация — если не что-нибудь похуже. У меня появилась некая идея, но пока что я не хотел ее высказывать.

— Мало мы их видели, взглянуть бы еще, — сказал я. — На каких-нибудь других. Давайте поищем.