Фелтон рванулся было вперед, но чья-то рука остановила его. Это был Файф.
— Я знаю, что ты думаешь, парень, но не говори этого вслух. Он убьет тебя.
— Это же самое настоящее убийство!
— Потише, сынок. Убитый был вооружен, поэтому никто не назовет это убийством. Тебе надо хорошенько запомнить, что когда ты надеваешь пояс с револьвером, ты подчиняешься правилам игры. Это Натан Блай.
— Натан Блай? Здесь?
— Почему бы и нет? У него нюх на золото. Он игрок, и неплохой. Тот парень, наверное, подумал, что поймал его на мошенничестве. Так он его не поймал и никогда не поймает. Я не говорю, что Блай не сдаст пару карт снизу, если это его устраивает, но он слишком ловок, чтобы попасться за этим занятием.
Фелтон зашел вслед за Файфом в палатку издателя. Он увидел набранный заголовок: «… убитых в первый же день».
— Количество я еще не набрал. День ведь не кончился.
— Файф, я хочу создать городской совет из надежных людей, — сказал Фелтон. — Вы присоединитесь к нам?
— Это не для меня, сынок. Я хочу оставаться в стороне, чтобы называть вещи своими именами и иметь возможность критиковать вас, когда вы не правы. Но если вы правы, я скажу об этом.
Он внимательно изучил шрифт через свои очки в стальной оправе, потом поверх них поглядел на Фелтона.
— Я чертовски мало знаю о грамматике и чертовски много книг мне уже не прочесть, но я знаю, что именно считать честным, и скажу об этом. Я нашел вот этот самый станок в хижине, где его хозяин умирал от раны. Он подарил мне станок за обещание похоронить его по-человечески и обещание писать правду, только правду и ничего, кроме правды. До сих пор я так и делал.
— Мне нравятся ваши слова, — сказал Фелтон. — И всякий раз, когда вы будете считать, что я не прав, так и пишите.
Несколько минут оба молчали. На улице кто-то оттаскивал с дороги тело убитого.
— Нам здесь нужен закон, — сказал Фелтон. — Вы можете кого-нибудь порекомендовать?
— Ничем не могу помочь тебе, мальчик. Может быть, потом мне захочется обругать своего протеже или написать, что он совершил нехороший поступок.
— Я слышал о человеке по имени Кобэрн…
— Нет.
— Нет? — удивился Фелтон.
— Матт Кобэрн прекрасный человек, вероятно, он лучше всех из тех, кого я видел, владеет оружием — а повидал я их предостаточно. У него стальные нервы и, что важнее всего, трезвая рассудительность.
— Тогда почему же нет?
— Матт был мне вместо сына, и не хочется думать, что может сделать с ним этот город. Такой город нельзя удержать в узде без убийств, а я не хочу, чтобы Матт Кобэрн убил кого-нибудь еще.
На четвертый день Фелтон одолжил плуг и пару волов и вспахал, а затем утрамбовал улицу.