Он не знал, что сказать. Он лишь прижимал ее все крепче к себе, а она горько, безутешно рыдала, не в силах больше справиться с собой.
Лорд Хокстон подумал, что она, должно быть, слишком долго сдерживала свои чувства, а теперь они, наконец, выплеснулись наружу, подобно прорвавшей плотину воде.
— Не плачьте, Доминика, — наконец ласково произнес он. — Я обещаю, что все улажу. Все обстоит не так плохо, как вы думаете.
— Нет! — пробормотала Доминика сквозь слезы. — Я… подвела вас. Я нарушила… данное обещание, но я ничего не могу поделать! Я оказалась… трусливой, безнадежно и постыдно трусливой!
— Ничего подобного! — твердо сказал он. Его рубашка намокла от ее слез, но лорд Хокстон чувствовал, что ее дрожь утихает. Внезапно он осознал, что снаружи уже все стихло.
— Леопарды ушли! — воскликнул он. — Мне даже отчасти жаль, что вы их не видели, потому что цейлонский леопард — очень красивое и внушительное животное. Поперек туловища у него идут черные полосы, как у тигра, но только не так ярко выраженные. Пятна имеются лишь на ногах, а его огромный прыжок — одно из самых грациозных движений, которые я когда-либо видел.
Он говорил и говорил, стараясь отвлечь Доминику от ее переживаний, и спустя какое-то время почувствовал, что она стала прислушиваться к его словам.
— На острове встречаются также абсолютно черные леопарды. Они необыкновенно красивы, но за все время, что я живу на Цейлоне, мне довелось видеть их всего лишь три раза.
Доминика судорожно вздохнула. Она перестала плакать, но не отрывала лица от его плеча. Охваченная паникой, она бросилась к нему искать защиты. Она забыла, что на ней надета лишь тончайшая муслиновая ночная сорочка, одна из тех, которые они купили у мадам Фернандо. Она даже не отдавала себе отчета в том, что покажется в таком виде перед мужчиной.
Для нее он был защитой от всех страхов, прибежищем и опорой. Она кинулась к нему, потому что только рядом с ним чувствовала себя в безопасности.
— Все стихло, — сказал наконец лорд Хокстон. Доминика подняла голову. Он не мог разглядеть в темноте ее лица, но ощущал густые длинные волосы, окутывавшие ее плечи.
От нее исходил аромат лаванды, который он поначалу не узнал. Этот странно английский запах среди изобилия экзотических ароматов Востока неожиданно напомнил ему об Англии и о его матери.
— Вам больше нечего бояться, Доминика, — нежно произнес он.
— Я… уже не боюсь, — ответила она, но ее голос был робким и жалобным, как у ребенка.
— Завтра я приму меры, чтобы леопарды больше не беспокоили вас, — пообещал лорд Хокстон. — И открою спальни второго этажа. Мне следовало бы сделать это сразу.