— Мне кажется, вы собирались сказать, что это потому, что он влюблен в вас, — заметил граф после паузы. — Именно это вы и имели в виду, не так ли?
Взглянув на Калисту, он увидел, как краска бросилась ей в лицо.
— Да, вы правы, — не сразу ответила она, — но он был очень хороший, добрый человек, и он не пугал меня так, как Мандзани.
— Он целовал вас? — спросил граф резко и отрывисто, каким-то сразу охрипшим голосом.
— Разумеется, нет!
— В таком случае, откуда же вы знаете, что он был влюблен в вас? Он сказал вам об этом?
— Я… это было видно по тому, как он старался услужить мне, сделать мне что-нибудь приятное, помочь, и по тому, как он… говорил со мной. Я уверена, что он понимал, насколько различно наше положение в обществе, и знал, что я — не обычная цирковая артистка.
— Надо было бы совеем не иметь ума, чтобы не понять этого, — усмехнулся граф. — Но мне хотелось бы знать об этом романе.
— Никакого романа не было! — с жаром возразила Калиста. — И вы не имеете права меня допрашивать.
— Как ваш будущий муж я имею полное право интересоваться вашими отношениями с другими мужчинами.
Калиста помолчала, потом сказала:
— Люди почему-то считают, что клоуны — грубые, вульгарные люди. Многие из них действительно таковы, но Коко, он… совсем другой, непохожий на них… Возможно, это потому, что он… француз.
— Чем же именно он отличался, чем он был так непохож на других? — настаивал граф.
— Я… я не могу… достаточно хорошо объяснить, — ответила Калиста. — Я боюсь… показаться слишком тщеславной и… и самоуверенной.
— Попробуйте все-таки!
— Ну, мне кажется, Коко видел во мне свой… идеал, — заговорила Калиста, осторожно подбирая слова. — Он прочел много книг и очень любил стихи. Иногда он читал мне наизусть свои любимые стихотворения, и всегда их героем был человек, томящийся мечтою о недостижимом… о чем-то, что открылось его сердцу, о прекрасном образе, который он носит в своей душе… но который — он знает — ему никогда не суждено найти в жизни.
— Так, значит, вы считаете, что для этого самого Коко вы были тем недостижимым образом, который он хотел найти?
Калиста ничего не ответила.
Она отвернулась к окну, глядя, как льется через него в комнату золотистый солнечный свет.
— Я, кажется, задал вам вопрос, — нетерпеливо повторил граф.
— Я не знала до сих пор, как это больно… причинять боль другим, — прошептала девушка. — Когда я прощалась с Коко, после того как он привез вас сюда, боль в его глазах была… почти невыносимой.
— Он привез меня сюда? — переспросил граф.
— А каким образом, как вы думаете, я могла увезти вас оттуда? Я же знала, что Мандзани, как только придет в себя, набросится на вас, чтобы убить.