После короткой паузы все сидевшие в зале в один голос закричали: «Нет!» — а кто-то даже сказал: «Нет сомнений!»
Кричали все, кроме пятерых.
Эд говорил мне, что «четыре или пять» человек остались в зале после заседания, которое вел судья Кроффер в этом же зале. Точное их число — пять. Потому что именно пять лиц выглядели — вы можете себе представить как.
А Эд уже снова пританцовывал, двигался крадущейся походкой, довольно улыбался, испытывал явное наслаждение. Мне показалось, что он переигрывает гораздо больше, чем все остальные, вместе взятые. Глядя на Лупоглазого, Эд постепенно продвигался все ближе к нему.
Я почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав. Это был Лупоглазый.
— Скажите же что-нибудь, — попросил он. — Делайте же что-то.
— Но еще не подошла моя очередь, — ответил я.
— А когда, когда она подойдет? — Он был полон нетерпения.
— Я не могу взять слово. Это зависит…
Лупоглазому мои слова явно не понравились.
— От чего зависит?
— От судьи. А ты его уже рассердил, — повторил я.
— Так вот, — продолжал Эд, — я доказал его вину. А теперь, что с ним делать, зависит от суда. Я не очень забочусь о том, что с ним будет. Что бы ни определил суд, я буду согласен. Даже если это окажется максимальным наказанием, которое предусмотрено законом.
Меня снова дернули за рукав. Лупоглазый прошипел:
— Что это значит и что такое он доказал? Он не представил ни одного доказательства!
Я с грустным видом покачал головой:
— Это решает судья.
Эд обратился к судье, как бы подводя итог своей последней реплике:
— Ваша честь, я почтительно предлагаю одновременно вынести приговор по двум делам об убийстве. И как можно скорее.
Судья Блейн спросил:
— Если я правильно понял представителя обвинения, вы требуете двойного смертельного приговора?
— Именно так, ваша честь.
— Что ж, это разумно, — сказал Блейн, поднимая молоток.
— Что это за чертовщина… — начал Лупоглазый.
Банг!
— Оскорбление суда! Сто долларов.
Я посмотрел на Лупоглазого и покачал головой. И тут произошло невероятное. Фарс, если только пленник и на самом деле принимал все происходившее до него, вдруг перестал быть фарсом. Фарс, мошенничество, ложное обвинение, всеобщее помешательство — теперь уже все равно, Лупоглазый всему поверил. Его охватил панический страх.
Представьте себе. Вам приходилось когда-нибудь случайно проводить ночь в тюрьме? Если приходилось, то, может быть, в тот момент к вам приходили такие же мысли, как; и к нарушителям закона, которых затолкали в каталажку на ночь. Как только дверь с лязгом захлопывалась, вы сердились на что-то, а может быть, это только развлекало вас. Но что было совершенно неизбежно — это ощущение вашей полной беспомощности. Вы не можете прорваться сквозь эти стены. Они полностью владеют вами, и вы совершенно ничего не можете с этим поделать. Они могут сделать с вами все, что хотят. Могут и отпустить — о'кей, вы не виновны и свободны.