– Так вы говорите, между ними завязалась... дружба?
– Насколько мне известно, этот человек прибыл в Лондон всего две недели назад, и его сразу же увидели целующим мисс Нэш на глазах у публики, а также входящим в ее дом и покидающим его в весьма пикантное время суток.
– Наверное, это слуги распускают сплетни, – высказал предположение Сент-Лайон.
– Нет. Это утверждают очень надежные свидетели. Люди из высшего общества.
Вполне возможно, что Шарлотта Нэш действительно взяла любовника, черт бы побрал этого наглеца, кем бы он ни был, подумал Сент-Лайон. Он и сам был бы не прочь соблазнить эту кошечку, но он был слишком осторожен. Ему приходилось быть осмотрительным. Но как только этот месье Руссе уедет... Ну что ж, теперь, когда плод сорван, ничто не может воспрепятствовать тому, чтобы он перешел в другие руки. Хотя это, со вздохом подумал он, возможно, произойдет не сразу.
Он ждал приезда еще трех самых богатых «гостей», а учитывая трудности, связанные с проездом почти через весь континент, раздробленный войной, может потребоваться несколько недель, прежде чем они здесь появятся и можно будет начать торги. А тем временем ему придется занимать чем-то группу разношерстных и не всегда управляемых людей, чтобы они не убили друг друга. На некоторое время эту заботу можно, пожалуй, переложить на плечи Росетта. Этот болван был забавен, но, увы, ему отводилась другая, более важная роль.
«Бедняга Росетт расстроится, когда узнает, что ему нужно снова уезжать, – подумал Сент-Лайон, дружески взяв Росетта под руку и направляясь с ним в главный зал. – Пожалуй, не стоит говорить ему об этом до завтра».
– А скажите-ка мне, Росетт, имеются ли здесь в придорожных тавернах девицы, достойные того – как бы это сказать поделикатнее, – чтобы обслуживать лиц, занимающих высокое положение?
Росетт, который был в полном восторге от того, что его изысканный партнер спрашивает его мнения относительно деревенских прелестниц, поспешил развить эту тему во всех подробностях.
Монастырь Сент-Брайд,
осень 1794 года
Дэнд Росс присел на корточки и, опершись руками о колени, разглядывал разбитую физиономию Дугласа, потом, одобрительно присвистнув, сказал:
– Любопытно было бы узнать, что мог сделать такой благородный парень, как Дуг, чтобы вызвать гнев вечно недовольного Джона Гласса?
Прежде чем выплюнуть на пол конюшни сгусток крови, Дуг попробовал шевельнуть челюстью.
– Не будь идиотом, Дэнд.
– Не сотрешь ли кровь с лица, Дуг? При ее виде у меня в желудке все переворачивается, – сказал Дэнд, вынимая из кармана ветхий носовой платок. Он бросил его приятелю, и тот утер рот. Ущерб, причиненный физиономии, был не так велик, как казалось на первый взгляд. Конечно, ему придется некоторое время щеголять подбитым глазом и распухшей губой, но рана была неглубокой, и все зубы были целы. – За что он тебя так отделал, Дуглас?