— Мистер Реймонд очень хотел его видеть. Ты можешь узнать — зачем он ему понадобился.
— Любопытство не входит в число моих пороков, — заметил я холодно. — Я могу неплохо прожить и не пытаясь узнать, что делают или думают мои соседи.
— Все это ерунда, Джеймс, — сказала моя сестра. — Тебе так же хочется узнать это, как и мне. Только ты не так честен, как я, тебе всегда необходимо притворяться.
— Ну знаешь, Каролина! — сказал я и ушел к себе в приемную.
Десять минут спустя Каролина постучалась и вошла: она держала в руках какую-то банку.
— Не мог бы ты, Джеймс? — сказала она, — отнести эту баночку желе из мушмулы месье Пуаро? Я ему обещала.
— А почему ты не пошлешь Энни? — спросил я холодно.
— Она мне нужна. — Каролина посмотрела на меня, я — на нее.
— Хорошо, — сказал я, вставая.
— Но я просто оставлю эту дрянь у дверей, понятно?
Моя сестра удивленно подняла брови.
— Конечно, — сказала она. — А разве кто-нибудь просит тебя о чем-либо другом?
Победа осталась за Каролиной.
— Но если ты все же увидишь месье Пуаро, — сказала она, когда я выходил, — может, заодно сообщишь ему о сапогах?
Это был очень меткий выстрел. Мне страшно хотелось разрешить загадку сапог. Когда старушка в бретонском чепце открывала мне дверь, я неожиданно для себя спросил, дома ли месье Пуаро.
Пуаро с явным удовольствием поспешил мне навстречу.
— Садитесь, мой добрый друг, — сказал он.
— Большое кресло? Может быть, вот это — маленькое? Не слишком ли жарко в комнате?
Жарко было невыносимо, но я воздержался от какого-либо замечания. Окна была закрыты, камин пылал.
— Англичане помешаны на свежем воздухе, — объявил Пуаро.
— Свежий воздух неплох на улице, где ему надлежит быть. Но зачем впускать его в дом? Впрочем, оставим эти пустяки. У вас что-то ко мне есть, да?
— Две вещи, — сказал я — Во-первых — это от моей сестры. — Я передал ему баночку с желе.
— Как любезно со стороны мадемуазель Каролины! Она помнит свое обещание. А второе?
— Некоторые сведения, — и я рассказал ему о моем разговоре с миссис Экройд. Он слушал с интересом, но без особого энтузиазма.
— Это расчищает путь, — сказал он, — и подтверждает показания экономки. Та, если вы помните, сказала, что крышка витрины была открыта и, проходя мимо, она закрыла ее.
— А ее утверждение, что она пошла в гостиную, чтобы поглядеть, в порядке ли цветы?
— О, мы ведь к этому никогда серьезно не относились, мой друг. Это был явный предлог, придуманный второпях, чтобы объяснить ее присутствие там, хотя вряд ли бы оно удивило вас. Я считал возможным объяснить ее волнение тем, что она открывала витрину, но теперь придется искать ему другое объяснение.