— Конечно, — ответил я и принялся излагать события того памятного вечера. Хэммонд слушал меня с величайшим вниманием.
— Вот и все, — сказал я, закончив свое повествование.
— Шантаж, — задумчиво произнес поверенный.
— Вы удивлены? — спросил Пуаро.
— Нет, не удивлен, — сказал Хэммонд.
— Пожалуй, нет. В течение некоторого времени я подозревал нечто подобное.
— Так вот: зачем я пришел к вам? Только вы, месье, можете назвать точные суммы, которые были выплачены.
— Не вижу причины скрывать их, — сказал Хэммонд, немного помолчав.
— За последний год миссис Феррар продала некоторые ценные бумаги. После смерти мужа она жила уединенно и тихо, и мне было ясно, что эти деньги нужны ей для какой-то особой цели. Я как-то спросил ее об этом, и она ответила, что поддерживает бедных родственников мужа. Я не стал больше расспрашивать, но до сих пор полагал, что деньги выплачивались какой-нибудь женщине, с которой был связан Эшли Феррар. Мне не приходило в голову, что в этом могла быть замешана сама миссис Феррар.
— А сумма? — спросил Пуаро.
— Выплачено было не менее двадцати тысяч фунтов.
— Двадцать тысяч! — воскликнул я.
— За один год?
— Миссис Феррар была очень богата, — сухо заметил Пуаро, — а за убийство полагается немалая кара.
— Могу я чем-либо еще быть вам полезен? — спросил Хэммонд.
— Благодарю вас, это все, — сказал Пуаро, поднимаясь.
— Извините, что обеспокоил вас.
Мы распрощались и вышли.
— А теперь о нашем друге Паркере, — сказал Пуаро. — С двадцатью тысячами в руках продолжал бы он служить? Не думаю. Скорее, я склонен поверить тому, что он нам говорил. Если он мошенник, то — мелкий. Без воображения. Тогда у нас остаются — Реймонд или… ну… Майор Блент.
— Только не Реймонд, — запротестовал я. — Мы же знаем, как даже пятьсот фунтов были для него серьезной проблемой.
— По его словам — да.
— Что же касается Гектора Блента…
— Я могу сообщить вам кое-что о милейшем майоре. Я обязан наводить справки, и я их навел. Так вот, он якобы унаследовал около двадцати тысяч фунтов. Ну что вы об этом скажете?
Я был так потрясен, что не сразу нашел, что сказать.
— Невозможно! Такой известный человек, как Блент!
— Кто знает? — пожал плечами Пуаро.
— По крайней мере, это человек крупный. Хотя, признаюсь, мне трудно представить себе его в роли шантажиста. Но есть еще возможность, о которой вы ни разу не подумали, мой друг. Это камин. Экройд мог сам уничтожить письмо — после вашего ухода.
— Едва ли, — медленно сказал я, — хотя, конечно, все бывает. Он мог передумать.
Мы поравнялись с моим домом, и я, желая угодить Каролине, внезапно решил пригласить Пуаро разделить с нами трапезу. Однако женщинам угодить трудно. Оказалось, что у нас на двоих две бараньи котлетки (а прислуга наслаждается требухой с луком). Две же котлетки на троих могут вызвать замешательство.